Повстречав андрогина, невозможно сдержать восторга. Всё в тебе сразу вопрос, и попытка разделить неделимое совершенство, как если для удовольствия имеет значение – «мальчик» или «девочка». Метрополитен Вавилона – это вагоны, наполненные загадками и существами с миражным, мерцающим полом. Кем бы ни оказывался андрогин, наблюдая его пограничную неопределённость ты становишься немного счастливее.
Здесь радость восхода ночей; радость от осознания, что двуполая реальность отцов и церквей пусть медленно, но разлагается, а если и существует нечто священное, то разве что этот её тлен.
Однажды мы обнаружим себя скучающими без религии, ведь она – это кондитер, делающий разврат сладким, но сегодня… – собору полагается гореть, и всё, что неугодно «богу» – благо для человека.
Ни геям, ни натуралам недоступна бисексуальная полнота андрогина. Почему бы не отбросить выбор между членом и влагалищем, открывшись наслаждению и в том, и в другом, и в прочем? Расширение проекта «человек» предполагает низвержение половых классов, преодоление однообразия в страстях.
Таковы идеи, воспалённые созерцанием боснийского андрогина Андрея Пежича. Его подиумная внешность, быть может, и не была столь примечательной, если бы принадлежала женщине, а так – принцесса-принц, гармония, победа. И ведь как символично, что именно консервативные, мачистские Балканы стали колыбелью андрогинов, гермафродитов и пост-мужчин; родиной новых святых. На этом олимпе «единый Зевс» – Азис, а Пежич – его Дионис. Много хубово! Словно само будущее насмехается над замками из патриархального песка.
Под циклопом Луны происходит брожение гениталий: в его замесе возникают вагиллос и фаллина, чтобы следом, в лучах кровавого желтка, обернуться плотью, не знающей пола.