Моей первой была Айрин. По иронии судьбы, мы встретились в тот самый день, когда я должен был съезжать с моего летнего саблета в карибском Crown Heights. Принцесса обещала быть сучкой. «Don’t live your homes. It will be devastating disaster», вопили радио-ди-джеи пока мой брокер возила меня от отказа к отказу, а я надеялся, что рейс из Италии с моим лендлордом на борту рухнет в океан, и мне не придётся волочь чемоданы сквозь адову бурю. Айрин была тропическим циклоном. Ей предстоит унести 56 жизней и стать «одним из самых дорогих ураганов в истории США» ($15.6 млрд.), наряду с такими классиками как Эндрю, Айк и Катрина. Она будет валить деревья, затапливать метро, рвать линии электропередач, и, к тому же, сократит урожай хэллоуинской тыквы. Короче, перспектива остаться на улице с Айрин меня не прельщала.
Следует понимать, что между Голливудом и американской действительностью нет никакой разницы. Стоя в очереди за водой и провиантом, обычный Джек столь же «на полном серьёзе», как и Брюс Уиллис, спасающий мир. Никто не скажет «сильный шторм». Только «опустошающее бедствие», «исторический кошмар» и т.д. Фильм-катастрофа словно оживает в непогоду, и я готов поклясться, что Обама верит в Санта-Клауса. Да здравствует panictainment!
За сутки до Айрин, в районе 14-й стрит, ко мне подошел одноглазый человек и, схватив меня за руку, принялся шипеть: «Это будет ураган, которого ещё не видел Нью-Йорк! Это конец! Конец!!!». Забрызгав моё лицо пеной, он раскашлялся, и переключился на следующего прохожего, что, к слову, требовало определённой ловкости – все спешили покупать, как если бы в последний раз. Из кофеен по-прежнему доносился Синатра, но ураган уже присутствовал в движении людей.
Тогда-то я и понял, что страх и гидрометцентр – это одни из главных стимуляторов американской экономики. Новости о приближающемся урагане – способ объявить распродажу. Все эти «devastating disaster», сайты, где ты можешь наблюдать за движением урагана в реальном времени и телеведущие с апокалиптическим блеском в глазах – всё это мобилизация не только общества, но и потребления. Капитализм настолько совершенен, что и чрезвычайное положение способствует процветанию супермаркетов. «Не забудь свой кофейный hurricane-kit», пишет мне корпорация Starbucks, а винные лавки делают скидки на покупку booze’a оптом. В конце концов, что ещё делать в ураган, как не бухать?
Возможно, я бы и хотел написать, что видел, как ветер носит белок в небе; как Централ Парк покидает Манхеттен, и, словно ковёр-самолёт, устремляется сквозь тучи в Джерси, но… несмотря на $15.6 миллиардов долларов, Айрин оказалась фильмом класса Б. По крайней мере, для Нью-Йорка. Чем сильнее становился ветер, тем гуще становилось марихуановое облако над Краун Хайтс, где, помимо хасидов, проживают выходцы из Барбадоса, Ямайки и Тринидада. Да, мы слышали, что в Куинсе упало дерево, но, выглядывая в окно, я так и не увидел пролетающего негритянского мальчика. Что теперь делать со всеми этими запасами попкорна?
Айрин заставила меня несколько разочароваться в ураганах и стране, которая тратит столько красивых слов для объявления пшика. Где обещанный мне апокалипсис, чёрт побери? Самым ярким переживанием оказался телеведущий, решившийся вести прямой репортаж из эпицентра бури, что тут же стало хитом на Youtube. В остальном – хомячки волновались напрасно.
Именно поэтому я с некоторым равнодушием воспринял известие о Сэнди – «аномальном супер-шторме», который, словно привет от опального Фиделя, движется из Кубы, грохнув по ходу 44 гражданина Гаити. «Да-да, – думал я, – все сливки и спецэффекты как всегда достаются странам третьего мира».
Тем временем, мэр Блумберг выступал на Сэнди-ференции в своём подчёркнуто успокаивающем свитере голубого цвета. Его пресная речь контрастировала с его дюжей эрекцией, которая стала предметом острого обсуждения в прессе. Ну, т.е. почему у мэра, вдруг, стояк? Ведь тема, в общем-то, про смерть. Нет ответа.
Когда я пишу эти строки, скорость Сэнди достигает 144 км/ч, а 14-я стрит – затоплена. Ветер дует так громко, что я едва слышу свои мысли. Прошла эвакуация, открыты убежища для бездомных, по улицам носятся воющие службы спасения, и вся транспортная система Нью-Йорка выключена «как минимум до среды». Сабвэй стал Венецией для крыс. Богачи в Уолл-Стрит пьют шампанское в позолоченных пентхаусах и мочатся с небоскрёбов на головы пресловутых 99%. С другой стороны – по Вашингтону бегает голый человек с лошадиной головой и дразнит ураган, мол, и мы не лыком шиты. Ураган – это не повод стать занудой.
Поскольку Сэнди пришлась на конец октября, когда Америка отмечает русский праздник Халуин, её тут же прозвали Франкенштормом. Сейчас, когда он ещё не дошел до Джерси, а деревья в моём саду уже садятся на шпагат, я не знаю, увижу ли мертвецов, держащихся за корни вырываемых из земли платанов, но уже понимаю, что, в отличие от Айрин, Сэнди реально pissed off. По-нашему – пизда.
Пролетел кошачий хвост. За ним – орущая осенняя листва. Периодически я хожу открывать ставни, чтобы убедиться – это стучит ветер, а не сосед с вытаращенными от ужаса глазами. Начались перебои с электричеством и интернетом, но мой провайдер уверяет, что на каждом столбе сидит водонепроницаемый техник, готовый завязывать оборвавшиеся провода голыми руками. Под боком, тем не менее, – упаковка свечей. Не тех, которые for anus, и от страха – восковых. Вот вам практический совет – из всех свечей брать нужно только те, что для могил, церковных служб и ритуалов. Они пусть и не пахнут корицей, но самые дешевые. Хоть иногда от Иисуса должна быть какая-то польза.
New York Magazine сообщает, что Сэнди может оказаться «токсическим говно-штормом». Это цитата. Toxic Shitstorm. For real! «Машинное масло, тяжелые металлы и человеческие экскременты», которые пресса называет «волной омерзительных какашек», выползают чёртями из каналов на улицы промышленного района Гаванус. Gothamist публикует фотографии с вырванными деревьями и утонувшими станциями метро. Лавочники заколотили витрины фанерой. Случаев каннибализма пока не наблюдается, но на Лонг-Айленде уже мироточат кондоминиумы. Будут ли крысы пираньями затопленных улиц?
Нужно признать, ураганы стимулируют воображение и творчество. Во дни Айрин по Нью-Йорку бродила шутка: «Если в вашу квартиру врезался дельфин, НЕ ВЫХОДИТЕ НАРУЖУ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ В ПОРЯДКЕ ЛИ ОН. Так ураган выманивает вас на улицу».
Выяснилось, что в состав Сэнди входят сразу несколько «арктических штормов», а значит – ожидается не только несколько суток безостановочных ливней, но также – снежные бураны. В Бронксе, говорят, уже видели драконов. Плывут машины и пожарники на лодках. Взорвалась электростанция Con Ed. Света больше нет…
Русские, покинувшие ад в поисках американской мечты, селятся, в основном, на Брайтон-Бич – южных окраинах Бруклина. Их многоэтажки стоят на берегу Атлантического океана, и первыми встретят цунами. Сотни, тысячи совков, вымываемых из трепетно воссозданных «хрущёвок» со своими контрабандными пельменями и «Фантой» украинского производства, хлынут на мостовые страны больших возможностей.
Ураган – это всегда повод подумать о том, что красота жизни заключается в её хрупкости. Общество, отгородившееся от «пугающей Природы» частоколом айфонов и социальных сетей, может строить любые планы. Величие циклона равнодушно к писку муравьев.
Миллионы долларов были потрачены на выборы президента, но 6-го ноября «судьбу нации» решат не легионы политтехнологов, а ветерок из Карибского бассейна. Возможно, победит Ромни, и церкви для венчания геев переквалифицируются в мормонские газенвагены. Возможно, останется Обама вместе с Гуантанамо и плавающей где-то на дне моря головой Осамы Бин Ладена. Всё это пустяки на фоне ночной грозы.
По-настоящему показательной во всей этой истории является эрекция градоначальника. В конце концов, ведь что такое буря? Это миг, когда все чувства расцветают. Небо, распятое электрическими разрядами. Арктический ветер. Ревущие пространства и эпилепсия туч – всё это страшно возбуждает. И не случайно фильмы ужасов эксплуатируют эротику и юмор, являющийся, по определению, здоровой реакцией на опасность, которая не подтвердилась. Ураган – это не только угроза, но также повод шутить и заниматься сексом.
Только что на 8-й авеню обрушился фасад дома. Остаётся 6 часов до пика бури, когда, стоит только улыбнуться, и вихрь сорвёт кожу с лица. Как вуаль. Тем не менее, каждое утро, в 4AM, мой сосед Джон идёт на работу. Для него не существует выходных. Как и чрезвычайного положения. Вот и только что он вышел на крыльцо, глянул с прищуром на гнущиеся кроны деревьев, и зашагал куда-то в темноту.