Гниль селится под белой кожей, и проживает в Park Slope/Brooklyn Heights. Она прячется в ароматах и манто, среди каминов и садов Ананасовой улицы. В сетке из склепов и поместий – бриллианты и формалин. Здесь собрались самые респектабельные слизни Бруклина. Приложив ухо к их грудным клеткам, ты слышишь не грохот сердец, но рой мух. Да и те всё отчаянно ищут отверстие прочь.
Вооружаясь сапфировым офицером, гельминты гонят с барских улиц продавца хот-догов. В густой и вязкой массе возникают рты – и тут же фыркают на 5-долларовый перстень, на заляпанные вскипевшим жиром штаны. Всем своим видом продавец хот-дога – жизнь и боль. Поэтому на кладбище ему не место.
В 1970-х, рядом с классическими фамильными таунхаусами из коричневого камня, здесь появился розовый выродок – символ того, что среди мёртвых есть живые.
Однако, мёртвые – царевичи терпенья. Спустя 40 лет, в эти самые дни, новые владельцы единственного розового браунстоуна в Нью-Йорке перекрасили его в свой сущностный – коричневый. Теперь он – как все, и всё это – история убийства.
Раздосадованный, я мечтаю открыть ферму по выращиванию сыра на бездомных, и кормить им всех баронов-герцогов округи – быть может, это их излечит от гробов.