В сказках из моего детства волшебники всегда обладали “немного печальной улыбкой волшебника”. Это превращало их в трагедии. Вот и каждый уличный артист Нью-Йорка – увядающее животное, под праздником которого – рана. Как эта женщина из парка. Бездна за её окаменевшей улыбкой таит сдавленный стон. Попадающие в её сеть пузыри всякий раз оказываются химерами с изнанки мира. Разрастаясь, эти сверкающие мыльные опухоли приводят детей в состояние экстаза. Сквозь чащу содрогающихся от удовольствия карликов, я вижу её рыбий взгляд. Она – опустошенный автомат. Окруженная чужой молодостью, медовым светом и воскресеньем. В парке, где весна начинается без неё.