– Поначалу ты производишь впечатление человека холодного, сдержанного. Это, наверное, что-то русское, да?
– О, да. У нас, русских, в голове только льдина и ночь – волк воет, ветер свистит, вот это всё… Жизнь в сугробе, знаешь ли, не проходит бесследно.
– Нет, ну серьёзно! Я знаю, что ты не такой, и вообще не русский. Но ты мне всё равно объясни – чего русские такие кислые?
– Трудно объяснить. Давай я лучше тебе фотку Норильска покажу.
– Не, ну понятно, Путин, мерзлота, разруха…
– Ну да, и так веками. Как тут не скиснуть? Есть, впрочем, и культурные нюансы – например, улыбка. Американская улыбка нейтральна. То, что американский человек тебе улыбается ещё не значит, что он к тебе хорошо относится. Здесь это просто знак вежливости. Русский человек, если трезвый, улыбается только тому, кого знает, и кто ему симпатичен. Это как маленькое признание в любви. У русских не принято улыбаться незнакомцам. Это считается странным. Как sexual harassment. Поэтому на фоне американца русский кажется хмурым, словно крысу проглотил.
– Я этого не знала!
– Есть и другая тема – тоска. Только чёрт его знает, как тебе это слово перевести. В английском нет подходящего аналога. Yearning, anguish, wistfulness... Всё не то.
– Типа печаль?
– Блин, нет. Ну вот смотри. Ты, например, меня всё время спрашиваешь, в порядке ли я, когда я начинаю грустные телеги задвигать. В Америке не принято хандрить. Тем более на людях. Хандра считается чем-то вроде поломки – если она возникает, значит с тобой что-то не так. Тебя сразу лечат. Обычно, с помощью антидепрессантов. Так вот тоска – это типа русский антидепрессант.
– Не понимаю. Ты грустишь, чтобы не грустить?
– Да не грусть это, а тоска – чувство, которое возникает у влюблённого человека в присутствии смерти; ну или когда ты смотришь на уплывающий корабль. Что-то вроде ноющей пустоты. Вечное расставание, нехватка чего-то, а чего – не знаешь. Как дырка в пазле; ну или полость в груди – там и свищет твой ветер. На месте потерянного обещания счастья – голая равнина. Прости, я это только так могу объяснить... Вселенская осень, печальная улыбка волшебника, далёкий крик бездомной птицы... Будто пространство тебя лижет холодными языками – тебе и неприятно, и приятно, и не найти уже покоя – всё твоё море колышется под тучей, как лодка без капитана. Ты открываешь дверь, а на пороге – тьма, целая её бесконечность зазывает тебя хором утопленников. Но ты всё равно предпочитаешь их компании одиночество жизни, и продолжаешь брести в этом зябком отсутствии, надеясь, что вот-вот обнаружишь своё украденное сердце. Понимаешь?
– Типа ностальгия?
– Нет, ностальгия – это другое, более конкретное чувство: тоска по прошлому. Меня моё прошлое не тоскует. Я его боюсь. Мне очень не хочется в нём снова оказаться. Я уже знаю как может быть иначе, и, в этом смысле, необратим. Скучаю по родным, по маме с папой, сестёр хочу увидеть, а страна – да плевать мне на страну, если честно.
– А я скучаю по Тобаго…
– Я бы тоже скучал по Тобаго. Но Украина – это, знаешь, не Тобаго. Там рыки и стоны, зубастые шапки. По крайней мере для меня. Скучать можно по времени, где тебе было хорошо. А мне там не было хорошо. Я там жил вопреки – в вечном конфликте с окружающей меня действительностью. К чёрту эти сугробы, не хочу...
– Так о чём же ты тогда тоскуешь?
– Ну вот ты опять пытаешься объяснить мою тоску, тогда как она не нуждается в объяснении. Это просто особое состояние, в котором мне иногда нужно побыть. Это как дождь – считается непогодой, но ведь как здорово, бывает, под дождём – стоишь, смотришь на лужу и думаешь о том, что всё бессмысленно: улицы, люди, желания, и сам ты – трепыхающаяся точка на пути во мглу...
– Йоу, чувак, какого чёрта? Зачем так думать?
– Ну а ночь зачем? Чтобы не охуеть от солнца. Жизнь же не сводится к смеху.
– Ну да, но тебе же не весело, когда ты тоскуешь.
– А почему я должен постоянно веселиться? Я же не пудель или кокер-спаниель. Тут порадуюсь, там погрущу. Смотришь, бывает, на цветы, и задыхаешься от красоты. А уже в следующий миг не понимаешь, зачем тебе вообще дышать, кому от этого лучше? Всё это я к тому, что разные чувства важны, и ни одно не нужно отгонять. Меня, в этом смысле, немного напрягает Калифорния. Выглянешь в окно, а там, блядь, снова голубое небо. И так 360 дней в году. Когда же, всё таки, случается дождь, во всём Лос Анджелесе не отыскать более счастливого человека, чем я.
– Хм... Мне иногда вот тоже очень хочется поплакать, а мне не дают, сразу жалеют, подбадривают, и от этого только ещё более тошно...
– Говорю же, тоска вытесняется из арсенала приемлемых чувств. Уж не знаю как это отражается на статистике самоубийств. Так или иначе, я уверен, что нет ничего более негативного, чем позитивная психология...
– Расизм, педофилия, Дональд Трамп...
– Ок-ок. И, тем не менее, один из десяти американцев сидит на антидепрессантах. Я, конечно, не отрицаю, что депрессия может становиться проблемой, которую нельзя решить взглядом на дождик. Но тосковать время от времени полезно. Хотя бы в качестве превентивной меры – чтобы оставаться человеком и не доводить себя до отчаяния. Что-то вроде мастурбации души.
– О, вот это другой разговор, чувак! Давай, когда в следующий раз тебе будет тоскливо, мы помастурбируем вместе?
– Клиторы наших душ? Замётано!