Сейчас не нужно нагнетать. В стране война. Не к месту это говорить. Идёт война. И нечего здесь думать. Здесь война. Геев права? Вы обождите – тут война. И мысли ваши тоже тут не кстати – ведь война. Коррупция, распил? Идёт война! Нету тепла и света? Так война. В подъезде кто-то кучу навалил? Война. Пизды кому-то дали где-то? Да, война. Посрал и не подтёрся? Здесь война! Хочу и хрюкаю – всё же, идёт война. Можно хамить, пердеть, ботинки не снимать. Война. Поссать – не смыть. Рыгнуть. Поковырять. Война. Вообще на всё про всё одна война. И на любой вопрос ответ один – в стране война. Милитаризм упрощает сознание. Человек превращается в жабу. И всё в его мире становится, вдруг, само собой разумеющимся, односложным. Марши не требуют импровизаций. В них можно исчезнуть, и сапоги сами понесут тебя по своей логике. Ряды шагающих сапог живут и движутся за счёт коллективной вибрации. Можно больше не сомневаться. Закрыть глаза, не забывая, впрочем, мочь узнать врага даже сквозь запертые веки. Враг задает фокус. Один, единственный – на всё. Всё за его пределами размыто: противоречия жизни теряются в идеологическом бокэ.
Ни для кого мир так не ясен, как для субъекта военного времени – есть только жизнь и смерть; есть наши и враги. Умение отличать одного от другого определяет динамику бытия. Подчас, однако, не понять: кто друг, кто враг, в кого стрелять. На всякий случай, стрельнуть можно всех. Тогда уж точно не останется врагов.
И ведь кажется, что всё это временно: да, пусть сейчас мы хлещем кровь на завтрак, но завтра враг наверняка падёт, война закончится, и мы продолжим жить, как если мы не пили никакую кровь. Как если можно выпить, и остаться человеком; пережить это, и оказаться такими же, каким до войны – практически новым, не перешедшим грань, за которой чудовищное становится не просто возможным, но твоим, и тобой. Надолго, на многие годы. Для многих – вообще навсегда. Порох так просто не смывается с мозгов. Гром больше никогда не просто гром – всегда открытка из боёв. За каждой веткой – штык. Нарезанный батон, как горло.
Я это тут не только про солдат – про всех вообще, кто жил-дышал войной, и для кого война – сверх-право и сверх-причина: на крик, на рык, на не постиранный носок, но главное – на долгожданную отмену человека.