1
Бризо ощерился, сорвал с себя футболку; складывает пальцы в дула пистолетов. "Бэнг-бэнг, бич!". Пацанчики вокруг него туда же. Лютые и непроходимые, словно балканские чащи, – напирают на меня гроздьями пальцев, сложенных в стволы. Татухи и фиксы, штаны на коленях; тут же запрыгали, как баскетбольные мячи: "Гетто! Гетто! Гетто!". Всё это прекращает крик Шамаи.
— Что это, блядь, такое? Какого хуя?
Шамая – это 19-летняя ярость. Мои гэнгста под её воздействием фантастически плавятся, буквально превращаются в котят, и слаще всех из них мяукает Бризо:
— Эй, детка, рад тебя видеть, как дела? А у нас тут фотосессия.
— Какая ещё в пизду фотосессия? Хули ты изображаешь? Почему разделся?
— Ну я же тебе объяснял, это наша тема – Бризо Крю...
– Какое крю?!
Крю мигом сгинуло и рассосалось по даунтауну. Глаза Шамайи пылают, как печи крематория. "Ты, бля, видел его инстаграм? – говорит она мне. – Он же нёрд!".
Лента Бризо и правда состоит из сплоши плачущих персонажей анимэ. Одним из них сейчас является Бризо: заткнувшись, он сложил голову на Шамаю.Так обычно ложатся на гильотину. Это её заметно смягчает, и вот уже она такая мне: "А сфоткай-ка ты лучше нас с моим бэйбом, мы ведь ин лав”.
2
Это не первый раз, когда человек оказывается трансляцией. "Готовые к камере", – говорит про таких уличный фотограф Луис. Куда бы я не попадал в Америке, люди умеют включаться, проецировать образ. Прохожий пахнет диафильмом. Будто врубается кассета, и ты смотришь любимые фильмы из детства – Америку с экрана; миф, который продолжает засасывать людей со всего мира.
Не думаю, впрочем, что "готовность к камере" является сугубо американским качеством. Это качество медийной эпохи вообще. В мегаполисе она ощущается особенно остро. Количество образов тут бесконечно, и это создаёт впечатление индивидуального разнообразия. Однако каждая трансляция, каждый такой медиа-человек, предстаёт камуфляжем. Живого существа под ним не видно.
"Потому что его нет, – говорит Хэнк. – Ты просто слишком русский. Вы одержимы идеей души. Вам всё какое-то "живое существо" подавай. Живым человека делает не постоянство "Я", а его движение, переменчивость. Себя не нужно искать. Себя нужно изобретать. То, что тебе кажется театром – это и есть эти люди. Они такие. Ты пытаешься их сковырнуть, ищешь какую-то подноготную, а она вся вот здесь – снаружи. Внутри только кишки и бьётся сердце”.
Это – одна из разниц между Америкой и постсоветским пространством. Внешне оно особенно ужасно: все эти серые дома, разруха, снег – всё это вдохновляет убегать в себя, и в себе раздувать свои комфортные космосы. Плывущие в говне ушанки смотрят сны. В Америке наоборот – снаружи всё очень красиво. В этом “снаружи” и хочется жить. При соответствующем количестве антидепрессантов, тут можно вечно оставаться на поверхности, перемещаться по её глазури, лишний раз не проваливаясь в недра развитого рабовладельческого строя.
3
Понимая, что сознание современного человека носит медийный характер, трудно относиться к медиа как к просто сервисам. Сигналы, которые из них поступают, определяют то, кем ты являешься. Каждая коммуникация – это приглашение на нудистский пляж; призыв обнажиться, встряхнуть своей идентичностью. Такова механика контроля через принуждение к дефиниции: к тому, чтобы "быть геем", "быть женщиной", "быть веганом"; заявить себя кем-то, стать предсказуемым.
Всякая идентичность предполагает упрощение человека до "любителя анимэ" и "пацика из гетто”. По этой причине я избегаю разговоров про Вирджинию. В этом очередном "важном событии” – очередная воронка, попав в которую ты только тем и можешь заниматься, что трясти знаменем: ответить факом на зигу, или наоборот. В любом случае тебе полагается поместиться в коробочку. Под знамёнами индивидуализации происходит стандартизация разнообразия.
Потребность в социальности толкает нас в группки друг к другу, и это нормально. Ни в медиа-человеке, ни в идее постоянной пересборки личности, текучке мысли, бытии чем вздумается по моменту, – во всём этом нет ничего дурного. Вопрос в том, кто тебя задаёт? Ты творец или тварь?
Далеко не в любой ситуации возможно оставаться “над” ней. Иногда приходится занимать сторону, теряться в жанре, делиться на своры, и лаять предсказуемым лаем... В конце концов, трансляция оказывается набором цитат и клише. Остаётся либо принять это и транслировать, либо заткнуться, и сложить голову на Шамаю.