Одним из полезных навыков является умение смотреть на мир глазами врага. Это помогает избегать ложных ожиданий.
1
Либералы не устают подкалывать авторитарных диктаторов типа Путина или Си пустыми улицами и длинными столами, противопоставляя им народных лидеров, мол, пока Сауроны прячутся в своих башнях, Прометеи пьют чайчик с простыми людьми на заправке.
Это – пример переноса демократической логики на авторитарную политику. Осуществляя его, демократы хотят подчеркнуть легитимность своих фаворитов, забывая, что авторитарии не мыслят категориями народной любви.
Авторитарий не нуждается в одобрении, потому что является социопатом – его не волнуют мысли и чувства других людей. Он доминирует, и только так реализует себя. Авторитарию не хочется нравиться. Авторитарию хочется контролировать. Ему нужна власть, которую он не получает, а берёт, и удерживает с помощью силы и страха перед силой: армией, полицией, спецслужбами… – аппаратом защиты и нападения, подчинения и контроля. Такие средства требуют ресурсов, обретаемых посредством насилия: захвата территорий и принуждения людей.
Всё это важно учитывать, формируя свою политику борьбы с авторитаризмом. В противном случае, она вырождается в наивные призывы немедленно сложить оружие, сесть за стол переговоров и договориться о мире с авторитаризмом.
Договориться с авторитаризмом можно только из положения превосходящей силы. Другого языка авторитаризм не понимает. Поэтому всякий разговор с авторитаризмом должен начинаться с его выбитых зубов.
2
Критикуя неравенство, многие леваки заваливают своих оппонентов моральным аргументом, мол, это же несправедливо, когда одни люди голодают, а другие не знают, куда девать бабло. Но капиталист мыслит иначе: неравенство является в его глазах естественным результатом конкуренции, и выполняет важную функцию в системе капиталистических отношений.
Развитие и процветание рыночного общества зависит от возможности извлекать профит и накапливать жир. Её создаёт разделение общества на имущих (извлекающих и накапливающих) и не имущих (вынужденных продавать своё тело и труд). В реальности всё, конечно, сложнее, но общая механика такова.
Когда капиталист смотрит, скажем, на Мьянму, Камбоджу или Лаос, он видит не нуждающихся бедняков, которым нужно помочь, а фертильные страны с обилием дешёвой рабочей силы, которую можно использовать. Вьетнам и Индонезия уже не так фертильны и бесплатны, но могут взять на себя работы средней тяжести, а Таиланд и Сингапур, чьи индустриализованные населения стремительно стареют, способны предоставить высококвалифицированный труд. В итоге, там, где левак видит неравенство, капиталист видит регион «с дифференцированной рабочей силой», и, значит, возможность для реализации своей экономической модели.
Под рыночной риторикой о развитии и помощи в форме создания рабочих мест скрывается зависимость конкретной модели от «дифференциации рабочей силы» (неравенства). Капиталист не заинтересован в том, чтобы все были развитыми и получали высокую зарплату, потому что это делает его способ обогащения невозможным. Таким образом, когда мы морально восклицаем, требуя от капиталиста справедливости, мы в сущности требуем от него суицида, и удивляемся, мол, почему это он не прыгает в окно?
Моральный аргумент хорош для пропаганды и зеркала. Но он не работает в отношении капиталиста. Капиталиста можно склонять к более демократичным практикам, показывая их выгоды, или делая несправедливые практики всё более дорогостоящими. В любом случае, капиталиста нельзя убедить в том, что он должен исчезнуть по собственной воле ради всего хорошего на всей земле.
* * *
Борьба – это коммуникация. Коммуницируя, необходимо помнить не только о собственных взглядах и интересах, но и о том, с кем ты говоришь, и как твой собеседник видит мир.