Интервью Путина считаю успешным… для Путина. Миф изложен, акценты расставлены, семена посеяны. Уверен, зайдёт миллионам… не вас.
1
Люди, бросившиеся разоблачать отдельные неправды, и ржать под Рюриковичей на тему “рехнувшегося деда” – без понятия. Путин не им стелил постельку.
Первый акт заявляет “историческое право” на региональную гегемонию. Второй выражает обиду на отказ считаться с этим “правом”, и принять РФ в семью т.н. “цивилизованных народов”. Третий сообщает, что не всё потеряно, и предлагает одуматься, сесть за стол переговоров с царевной, и признать, что она – пацан.
Таков нарратив. На кого он рассчитан?
В первую очередь, на западных консерваторов: от американских республиканцев до европейских Орбанов, Мелони и Ле Пенов, которые видят в Путине патриота “традиционных ценностей” (и речь тут не столько о “духовке”, гомофобии и запрете абортов, сколько о “золотых временах”, когда белые альфы брали силой то, что хотели, и жидкие гендеры им не мешали).
Левые консерваторы видят в Путине “врага моего врага” – пусть “пост-”, но, всё-таки, “советского” борца с американским гегемоном. Интервью Путина идеально ложится на их вульгарный “антиимпериализм”, и ненависть миллионов жителей Глобального Юга к США.
Причина, по которой многим не очевидно, почему люди в странах БРИКС овулируют на Путина, в том, что эти многие смотрят в кристалл уходящего миропорядка, и слушают хор досиживающих своё время лидеров мнений, которые гоняют по эхокамере жвачку известных пророчеств, согласно которым Россия не то “вот-вот” развалится, не то “вот-вот” захватит мир.
Я, если что, тут в ужасе, друзья. Посмотрев интервью Путина, я читаю реакции разного рода либтардов, – от лошаков до снайдеров, – и понимаю, что это пишут политические трупы; что история больше не с ними. И в ужасе я не потому, что история больше не с ними. И даже не потому, что она не с нами, – в смысле, отсутствия соизмеримых путинизму или трампизму альтернатив слева, – а потому, что Путин и ему подобные политики являются авангардом своего класса, и видят то, чего не видят те, кому пока ещё смешно, и кто слушает Путина с тем же выражением лица, что и Такер Карлсон.
Лошаки пишут, что Путин – это “чёрт”, который говорит “белиберду”. Это – тот уровень, на котором мыслит “хорошая” публика, хонтологически застрявшая в конце 20-го века, и “побеждающая” Путина на территории собственных кляуз.
2
Путин – это частное выражение глобального исторического ресентимента: объективного, простирающегося за пределы постсоветского пространства, являющегося нервом всей нашей эпохи, и успешно взятого на вооружение политиками вроде Путина.
Дело не в Путине, а в сути той волны, которую он седлает. Миллиарды людей не попали на праздник Кучки, и разочарованы в порядке вещей. Слова, в которые они упаковывают своё недовольство, могут быть разными, но смысл один: ‘мы ненавидим всё, что происходит, и хотим всё это сжечь – отменить настоящее’.
Так вот интервью Путина – для них. И говорит оно на языке их исторического Чувства, которым Путин так хорошо владеет потому, что сам его испытывает.
Под слоем ботокса, за маской питона, скрывается уязвлённый, и, всё же, по уши влюблённый в Запад постсоветский человек, капиталист, антисоветчик, который мечтал, старался, лез целоваться в западные дёсны, пел им на банкете “блюберри дримс”, а его всё равно не приняли за своего.
В широком смысле постсоветский человек, и его аналоги в других географиях, обнаружил себя на обломках “великого прошлого”, где у него было если не светлое, то хоть какое-то, представимое будущее, и где он либо был, либо мог стать человеком…
Всё это расшиблось о кризисы, пандемии, и реальность позднего капитализма, где большинство – даже не пыль в глазах вампира.
Сила ресентимента – колоссальна. Ненависть – в воздухе. И если вы не хотите, чтобы прагматичные популисты вроде Путина утащили вас в свою редакцию грядущего мира, самое время перестать ржать с “рехнувшегося деда”, и понять, что почве под вашими ногами – кранты, что либеруха кончилась, и дед, в отличие от вас, играет в Завтра.