Выдержки из заметок Анатолия Ульянова об украинском литературном процессе "нулевых" для "Украинского Литературного Портала". (2003 – 2006) / proza.com.ua
***
Презентация проходит в Союзе Писателей. Запах моли и привкус горечи. Сегодня здесь собрались люди, бросающие вызов некрофилии – свежие, молодые. Но всё происходит в царстве мощей, не способных воспринимать новое. Зловонные рты стариков, их консервированные мозги – нет сил описывать захлёб, с которым читают свои столбцы эти экзальтированные трупы. Создаётся впечатление, что им что-то подсыпали в колбасу. Пульсирует вена, дед-поэт брызжет жёлтой слюной – о русском языке причитает, говорит, мол, "меня ужас охватывает, когда я слышу разговор на русском по мобилке". Молодые поэты бьются в конвульсиях надежды на признание пыльных старцев с застоявшимися мозгами и красными рожами. Ничто не пошевелит эти мощи. А ведь давно пора их выносить. Хватит прозябать под динозаврами! Довольно климакса мысли! На слове "блядь" поэта поправляют. "Молодой человек, по-украински нужно говорить не блядь, а курва". И молодой человек говорит "курва". Это он-то будет сносить гнилые пни? Короче говоря, плацдармы наши жидкие. Перемены возможны. Были бы личности.
(Из текста "Молодая кровь в пещере мёртвого мамонта")
***
Депрессия сгущается. Время идёт, а изменений нет. Нет изменений – значит, нет движения. Нет движения – нет прогресса. Нет прогресса – пора в гроб. Захожу и вижу как юную поэтессу мучает педофил – даёт советы по повышению качества прочтения стихотворений. А ведь это её стихи, и только ей решать, как их читать. Под воздействием напутствий, она их теперь читает так, будто на дворе тысяча восемьсот невесть какой год. Да, нежный Господи, – именно так читала бы свои стихи моя бабушка. Причём в момент потери девственности с крылатым козлом Гавриилом. Тухлая лихорадка. Кокаиновый рай. Стихи-окаменелости из глубины веков. Пахнет Дворцом Пионером. Пахнет так, как и должно пахнуть в лаборатории по клонированию личности. Литературой не пахнет.
Читатель, к слову, автора не слышит. Читатель видит только текст, который звучит в его читательской голове по-своему. К чему, спрашивается, навязывать ему какие-то потусторонние формы и голоса? Лично у меня от этого случается тошнота. Единственное, что показалось уместным – призы поэтам. Выполненные в форме керамических жаб, они были достойны собравшихся.
У вас может сложиться ложное впечатление, что я преследую единственную цель – всех обгадить. Это не так. Я лишь хочу, чтобы наша культура развивалась. Слишком долго мы существовали по принципу "лучше что-то, чем ничего". Современная украинская литература требует жесточайшей критики и повсеместных расправ. Не стоит щадить стариков и графоманов. Долой забзделые тусовки. Таланты – есть. Нужно расчистить для них путь, истоптать крысиное гнездо.
(Из текста "Скисшее молодое вино")
***
Андрухович умирает. С каждым днём температура его литературного тела падает на один градус. Однако чтения Андруховича – это всегда и по-прежнему захватывающий инфернальный театр. Андрухович одержим собственной поэзией настолько же, насколько всякий мастурбирующий человек одержим своим телом. Когда он читает, его лицо – это вскрытый часовой механизм. Всё двигается, шуршит, меняется – винтики и пружинки, стрелки и цифры. Андрухович, таким образом, – превосходный учебник по публичной поэзии. Заикающаяся армия украинских литературных горбунов просто обязана по нему заниматься. Формат «простого литературного вечера», когда писатель часами монотонно зачитывает свои сублимации на публику, безвозвратно устарела и разит пансионатом для старух в состоянии деменции. Чтобы кладбище украинского литературного процесса взбодрилось, необходимо побороть скуку, начать закатывать на этом кладбище грандиозные вечеринки, дабы всё это унылое пюре из трупов встрепенулось, встало из могил и принялась плясать. «Танцуйте, мёртвые» – вот мой вам слоган. Процесс нуждается в гибридах. Интеллект и развлечение, эксперименты и гламур, профессура в розовых шортах, мухоморы на завтрак в столовой НСПУ, драйв-драйв-драйв, союзы несовместимого, радость, метафизика, постмодерн. Танцуйте, мёртвые! Ну же!
(Из текста "Andruxoїd")
***
"Водка была артефактом и архетипом любого культурного пространства не только 90-х. Просто в 90-х она стала доступнее, её стало больше и питье водки не стало внутренним протестом, она вышла с кухонь в залы к массам. Это стало регулярно, легально и не обязательно с горя. Народ начал пить с радостью. Мы с Жаданом в городе Запорожье в 95-м году купили водку «Штирлиц». Она протекала через пробку, воняла ацетоном и была явно паленая, но мы её купили только потому, что она «Штирлиц». Другой такой мы никогда не видели и не пили. Мы покупали водку по принципу «чем глупее называется». Сейчас пошёл особый стиль – не пить водку, которая рекламируется по телевизору, люди возвращаются к старым глупым названиям. Сейчас водка стала спонсором спортивных мероприятий, концертов звёзд типа Киркорова или «Любэ». Водка перестала быть сопутствующим товаром. Она опопсилась. Сейчас о тех пьяных временах у меня ностальгия – можно было пить и ни о чем не думать, а сейчас напьешься – и ритм работы собьется. Я не пью сейчас, но считаю, что трезвый образ жизни не здоровый. На шароварщину водка влияет как депрессант, а на новую литературу – как антидепрессант. Ты можешь не пить водку, но иметь при себе всегда должен" (Андрей Кокотюха, писатель)
"В 90-х роках ми зуміли жити в літературі повніше, ніж без літератури. Тобто, життя в літературі виявилось повнішим, багатограннішим, цікавішим, багатшим, ніж життя поза літературою. Це був феномен, бо завжди вважалось, що заняття літературою – це коли людина присвячує себе чомусь високому, від чогось відмовляється. Ми жили повноцінно і зламали багато традицій. 90-і роки в культурному сенсі – це революційний контекст. Ми прийшли після «Бу-Ба-Бу» та Юрка Позаяка. Найбільш революційні зміни були вже зроблені і ми значною мірою освоювалися в цьому просторі. Ця революція відбулась тільки в якихось верхніх шарах, а разом з нами підростало покоління людей, які вже не були обтяжені тим, щоби щось ламати. Вони вже нормально себе почували у цьому і намагалися щось писати. Цікаво, що всі ці тусовки проклюнулися в кількох регіонах одночасно. Наше завдання було всі ці регіони об’їздити та об‘єднати. Це було найцікавіше…" (Максим Розумний, писатель)
(Из текста "Любить живых")
***
Украинское литературное пространство разбито на множество мелких пространств, каждое из которых норовит называться «всеукраинским», и обладать монополией на маркер «современная украинская литература». Таковой, в действительности, ещё нет. Есть лишь робкие потуги и консервативные динозавры.
“Кто сказал, что поэзия должна продаваться? Это нонсенс. Читателей у поэзии не может быть много. Пускай их будет мало, но они будут настоящие” (Леонид Финкельштейн, издатель с голосом охрипшей жабы)
“Издание книг – это не бизнес!” (братья Капрановы, издатели-близнецы, женатые на близняшках)
(Из текста "Книга года 2003")
***
Аромат этого литературного вечера соткан из украинской провинции, цветов и мертвечины. Вот ведь удивительно: действо может ещё не начаться, а на входе в зал всё сразу понятно: прямо перед сценой – два ряда военных лицеистов в формах, напоминающих эсэсовские; жертвы принудительного культпохода «дабы душа не поросла травой». На сцене – деревенский КВН, гноится луковый пафос. На дворе, меж тем, – 2004-й год. Какого чёрта украинские поэты продолжают изрыгать поэзию про "Дніпро", "калину" и "зелений гай"? Не пора ли осознать, что искусство рождается в Новом? Всё прочее – графомания. Творчество украинских литераторов откровенно просроченное. Но никого это, похоже, не беспокоит. Поэт выпрашивает аплодисменты, и получает их за свои кислые клише. Поэта такого, конечно, – на столб. И правда: "тяжелее всего в этом мире иметь крылья, и быть мухой".
(Из текста "Энциклопедия штампов")
***
Киев нуждается в новой поэзии. Киев заслужил клизму. Это современно. Это интересно. Это то, с чего начинается завтра – доброкачественный раковый нарост на больном теле украинской литературы. Дамбу прорвало и явилась вода, которая вот-вот хлынет в пересохшую глотку украинской литературы и захлебнёт её собой.
(Из текста "Белая рыба")
***
Ещё год назад украинские фантасты просыпались в поту от разбитых мечтаний. Они грезили об украинских конвентах, фестивалях, премиях, журналах. Мучались, ждали… И вот, наконец, это случилось – в них разрядили целую обойму плазмы: первый и пока единственный журнал о фантастике, а следом – международную ассамблею! Отныне лакуна украинского литературного процесса напоминает уже не расчленённое дитя, а сшитого шатуна. На моих глазах фантастов "обрезали" под звон бокалов с коктейлем из яичного желтка и слёз мавки. Где же новые имена? Почему на арене сплошные мэтры? Публика, впрочем, интереснее божков: гиганты в чёрном, женщины-дыни, компьютерные «усачи» с зелёной кожей, драконы, маги, дети и потёртые вонючки… раса фантастическая. На пресс-конференцию явились одни чудаки: «хлеб – всему голова», «Мистическая Дама», «Золотой Бог» и «Слеза-бошка». Посетителям предлагались комнаты с мёртвыми куклами, аквариумы с пентиумами, ласки кролика-переростка и я, играющий на синтюке в противогазе.
(Из текста "Портал-2004")
***
Люд хлопал, хохотал, хватался за животы и испускал газы на слове “хуй”. У мальчиков и девочек лопались кишки от счастья, стоило Жадану упомянуть “ёбаного президента”, “факин католиков”, “тупую блядь” и прочие модные словосочетания, эпатирующие неискушенных провинциалов. Аналогичным образом горящая лампочка вызывает у собаки Павлова обильное выделение слюны. Вот только в ажиотаже, который порождает слово "хуй" в украинце, есть нечто глубоко ущербное. Ведь мир давно пошёл дальше, пережил свежесть хуя, и более не падает в обморок от мата, наготы, наркотиков и поедания экскрементов мёртвых аквалангистов. Не падает, потому что привык. В этом нет новизны. Лишь предсказуемость былого, и пройденного. Рано или поздно хуй требует чего-то большего, чем себя. Нам же его подают как нечто невиданное, прорывное, некий передовой орган современной культуры, и то, что мы клюём на это – только ещё раз подчёркивают нашу отсталость от всего остального мира.
(Из текста "Хуй как метод украинской литературы")
***
Наконец-то украинские писатели перестали жевать слизь из медуз, и научились декламировать стихи так, чтобы их было слышно. Когда слышно – интересно. Правда, больно уж много политики, всех этих щенячьих реверансов в сторону Европы. Есть в этом что-то несамостоятельное. Пропаганда Империи Вагинальных Имплантов – ныне модно, но как-то не заводит.
(Из текста "Потяг-76")
***
Торжественное открытие Львовского Форума Издателей происходило в атмосфере праздничного склепа. В зале оперного театра собрались почётные слизни. Что уж говорить, были даже члены Союза Писателей Украины, и потому представить себе это собрание больных раком не сложно. Загробные голоса ведущих четвертовали воздух, пытаясь пробудить эрекцию на дне присутствующих черепов. "Гость из Киева" сыграл на кобзе, власть ниспослала к микрофонам пузатую саранчу, а некий львовский журналист поспешил напомнить, что «мы с русскими никакие не братья». В общем всё, как всегда – собака лизала мощи.
(Из репортажа с Форума Издателей во Львове, 2004)
***
Навалило господ: голодные журналисты и кокаиновые модели, гомосексуальные телеведущие и правительственные бонзы, нойз-музыканты и слепой модельер. Здесь не хватало только алхимических гермафродитов. Если накачать культурный процесс гламуром – потекут ли в него деньги? Зароятся ли от них таланты?
(Из текста "Пурификация")
***
Сила официальных открытий в их убогости. Говорить о них стоит уже хотя бы для того, чтобы выпороть тех, кто эти кладбищенские церемонии придумывает. Ну конечно пелись песни. Конечно, про казаков, Запорожье, остров Хортыця, про «мою Україну». Вся эта тошнотворная шароварщина разила весельем для пахарей и свинопасов. Поди после такого докажи, что Украина – это не про деревенщину. Артист, тем временем, ревёт: «Запоріжжя промисловий гігант!». Вот бы собрать всех присутствующих в бункере, и залить его доверху бетоном. Сразу задышится легче – клянусь. Ну а пока – село Пырловка. Отметить стоит разве что молодых, которые разбавили панихиду текстами про сперму сатаны. К ним присоединился пожилой инкуб, ударившийся в воспоминания о сексе с мулаткой из Рио-де-Жанейро.
В целом, на ярмарке не хватало событий, способствующих развитию культурного ландшафта: мастер-классов, лекций, ассамблей; мероприятий, ориентированных на молодое поколение людей. Как продвигать свои тексты в издательства и журналы? Как создавать обложку? Какую роль во всём этом играют электронные библиотеки и культурные сайты? Как покинуть литературное гетто и, наконец, включиться в общество? Всё это я к тому, что книжная ярмарка должна быть не только местом отчаянных продаж, но также местом обсуждения проблем и производства решений.
Чего я не могу понять, так это странной моды награждать премиями себя и своих друзей. Ведь это одна из причин, по которой украинский литературный процесс разит междусобойчиком. Доходит до абсурда: писатель, а по совместительству и организатор ярмарки, объявляет номинантов премии, среди которых несколько раз встречается его собственное имя. Или другая странность: один из членов жюри получает премию в номинации «самая популярная книга года». При этом, номинация, предполагающая первое, второе и третье место, содержит только двух писателей – оба члены жюри. Что это – бесстыдство или мастурбация?
«Я не интересуюсь литературой. Единственный слой, который меня интересует – это массовые произведения. В этом году на Форуме Издателей во Львове я нашел аж 12 романов, которые относятся к жанру массовой литературы. Посмотрите на Петровку. Там царствуют русскоязычные произведения. Они взяли массовостью, нам сливают то, что не продаётся в России. Поэтому нам нужно, чтобы у нас появились своя Маринина и Бакунин, увеличения количества плохих произведений. Тогда из них выделятся лучшие. Массовая литература берет количеством, а не качеством!» (Андрей Кокотюха, писатель)
«Именно Харьков является сейчас литературной столицей Украины. Тут и литературы больше, и издательства крупные имеются» (Сергей Дяченко, фантаст)
«Я хотел бы вернуться к теме Киева и Харькова. На самом деле нам делить нечего. Все и так ясно: весна ваша – осень наша». (Андрей Валентинов, фантаст)
(Из текста "Книжный Мир-2004")
***
Современная украинская литература – это кладбище, лишённое эроса. Константин Родык жив и эросом обладает, а это для нашей литературы уже не мало. Его «Книжник», безусловно, устарел и скоро отбросит копыта. Однако было бы глупо отрицать, что это явление произвело и сформулировало современный украинский литературный процесс. Сегодня он уже более не в состоянии рожать. Украинской молодежи всё это уже не интересно. Новому времени новый драйв. Корифеи должны отползать в область лекций, семинаров и мастер-классов, уступая рулевое колесо молодой крови.
(Из текста "Книгофотородык")
***
По инициативе столичной кнайпы «Купидон», Украинский Литературный Портал разместил в заведении сразу две культурные гениталии:
1) Информационная доска создана с целью засорить индивидуальное инфополе посетителей кабарэ, заполнить его всяческим культурным мусором. Здесь будут публиковаться литературные новости, проза, поэзия, гадости, картинки, страницы из книг, афишки и прочие кошмары из мира искусства.
2) Центр Сдачи Искусства – это вонючий старый чемодан, который мы нашли на помойке и решили подарить его народу. Задача этого чемодана – пропагандировать ваше искусство. Чемодан интерактивный: чтобы начать программу пропаганды и донести свои произведения до читательских масс, просто оставьте распечатки, салфетки и записки со своими изрыганиями в его красной сексуальной пасти.
(Из текста "Оккупация Купидона")
***
Действо проходило в Могилянке и заметно подгнивало. Создавалось впечатление, что большинство присутствующих преисполнены чувством приближения Конца Света. Каждый говорил так, будто именно завтра его настигнет скоропостижная погибель. Говорили всё, что знали, как могли, и без разбора. Это был нескончаемый поток сознания. Виновник торжества чинно молчал. О нём говорили в прошедшем времени и, казалось, вот-вот внесут гроб.
(Из текста "Метод взгляда за литературную маску")
***
На презентации романа присутствовала поэтесса и настоятельница Института послушниц Ордена куртуазных маньеристов Евгения Ч. – существо с обаятельными кривыми зубами и глазами, напоминающими два магнитных глобуса. Она открывала свой дивный рот и голосом робота сообщала, что пишет новый роман о лесбиянках, гермафродитах и любви к учительнице биологии. “У меня было всего двое мужчин в жизни, а девственность я потеряла спустя полгода после женитьбы”. “–Можно ли с таким скромным опытом писать стихи?”. “–Ну я же не говорила, сколько у меня было женщин, да и я не считаю секс с женщинами полноценным”. “– Разве всему судья не оргазм?”. “–Нет, разве может секс быть полноценным, если в тебя не вставляют член?”. Чтобы не охать от этих рассказов, один из редакторов местного общественно-политического издания пил коньяк, пьянел и бормотал себе под нос: “Сибирь, Алтай, Краснодар…”. Вскоре свет приглушили, и на сцену вышла Светлана П. Опустившись на колени, она вынула из трусов сырую рыбу и принялась её резать перочинным ножом.
(Из текста "Рыбный отдел")
***
Хозяйка центра красоты озабочена не только тем, чтобы её клиенты латали свою внешность, ибо понимает, что красота не сводится к липосакции, подтяжкам, отсутствию целлюлита и прыщей. Интеллект является неотъемлемой компонентой красивого человека. Поэтому здесь, среди расчёсок и зеркал, теперь можно полистать не только глянцевые журналы, пропагандирующие вагинальный тупизм, но и украинскую книгу. Снобы, конечно, зафырчат, мол, разве красотки читают книжки? Знают ли буквы? Не променяли ли мозги на силикон? Что ж, инициатива госпожи К. является, в этом смысле, плевком в интеллигентские предрассудки.
(Из текста "Завтрак с литературой")
***
«В Украине слишком поздно вспомнили о феминизме и начали говорить о нём тогда, когда в мире он уже давно отжил и умер. В мире существует не только феминизм, но и радикальный постфеминизм. Это очень разные философские и творческие течения. Одним из самых ярких явлений радикального постфеминизма является Моник Виттиг, и её идея о том, что само понятие пола всего лишь только семантический знак, который не имеет смысла и оснований в реальной жизни. Это те современные, возможно, экстраординарные идеи на которые вышел западный феминизм, и о них стоит говорить сегодня.
Украина, к сожалению, достаточно долго волочит за собой какие-то позавчерашние открытия. Здесь до сих пор принято ссылаться на того же Фрейда, который давно уже развенчан и не актуальный в Европе, и существуют совершенно другие теории, которые возможно и основаны на учении Фреда, но более адаптированы к современному человеку и менее схематичны. Я придерживаюсь идеи одного из очень интересных украинских мыслителей, господина Бахтиярова, который говорил, что Фрейд формировался в еврейском гетто в Вене в 19-м веке. Чем дальше от всех этих позиций – тем меньше работает теория Фрейда. Чем дальше от еврейства – тем меньше работает теория Фрейда, чем дальше от гетто – тем меньше работает теория Фрейда, чем дальше от Вены – тем меньше работает теория Фрейда, чем дальше от 19-го века тем меньше работает теория Фрейда…
У меня существует мысль, что Украине феминизм и не нужен. В Украине прекрасная традиция ведьматства. В Украине, в отличие от Европы, ведьм не сжигали на костре, под Киевом есть главный украинский центр ведьм – Лысая Гора. Все украинские красавицы сохранились и поражают Европу потому, что их бабушки и прабабушки не были сожжены на кострах. Я думаю, украинская женщина сильна тем, что она может быть ведьмой, управлять обществом и мужчиной, не обязательно формализируясь в некий феминизм. Это сама суть силы украинской женщины – она не нуждается в феминизме» (Константин Дорошенко, критик)
(Из текста "Актуализация феминизма")
***
Особенностью этой литературной премии является то, что она вручается наиболее воруемым писателям. Постмодернистский хохот данной инициативы развеивает традиционный кладбищенский пафос украинской литературы. Сей хохот священен, ибо новое безжалостно и самоотверженно должно насиловать и уничтожать старое. Превозмогать вчерашний день – это единственный способ идти вперёд.
(Из текста "Укради эти книги!")
***
"Я езжу на конкурс "Молодое вино" не первый год и могу наблюдать за тем, как это всё развивается. Качество поэзии растёт. Поэты всё меньше ориентируются на литературные дискурсы 60-х, 70-х, 80-х и 90-х, всё больше ищут свою нишу, находят её и позволяют говорить своему сердцу, а не копировать чужие сердца" (Илья Стронговский, поэт, концептор "поколения 2000")
"Мы вновь наблюдаем новое поколение. Пока это поколение какое-то безликое. Раньше писали или про Украину или типа «модерн». Сейчас пишут обо всём. Народ ищет новые формы, подражает друг другу, и самим себе. О фаворитах говорить пока рано. Нужно брать не личностями, а массовостью. Молодые поэты должны проснуться от модного драпа и перейти на водку или вино. Трава – это не драйвово, а водку я канонизирую" (Андрей Кокотюха, писатель)
Речь о растущем драконе, оплетающем литературный процесс языками молодого поэтического пламени. Пусть он жалок, но не бесплоден. Он живёт, развивается и беременен писателями будущего. Легко поддерживать мэтров и корифеев, собирать урожай с давно возделанного поля. Совсем другое дело взваливать на свои плечи роль солнца, которое светит на невнятные территории – редко плодовитые, но, всё же, существующие, таящие в своих недрах зиготы будущих демиургов. Здесь и не должно быть “хорошей” поэзии – в конкурсе участвуют начинающие творцы: люди, которые пробуют грунт и только становятся на путь литературы. Здесь нужно заниматься футуризмом – прогнозировать будущее поэзии. Гумус не оценивают, на него возлагают надежды. Задача конкурса – обнаружить искорки в океане малолетних графоманов, домотканых жевателей соплей и попросту бездарей, родившихся понапрасну. Искусства не бывает много. Оно всегда в единицах.
Господа организаторы, воняйте громче, чаще и везде. Что за позорное отсутствие рекламы? Где мозолящие глаз плакаты и афиши, флайера и пресс-релизы? В современном мире нельзя быть тихонями. Нужно быть бобрами и прогрызать себе дорогу в литературном бревне. Покамест на бобров вы не похожи. Увы. Ваше тусэ – это смердящий междусобойчик. Свои со своими для своих. Довольно сектанства! Меняйте трупы на молодость! Сами же назвались “Молодое вино” – не “Молоко динозавра”, не “Сок мощей”… омолодитесь, в конце-то концов.
(Из текста "Акушер украинской поэзии")
***
"Зараз ми написали книгу про злети і падіння, тріумфи і трагедії, історії та ілюзії. Для чогось ми починали все це десять років тому – видавали книжки, намагалися реалізувати культурні проекти. Ми хотіли розкачати це болотце, когось перемогти. Не вийшло. Всі наші ілюзії і сподівання звелися на пси. Але життя триває, в цьому житті залишаються живі люди і їх треба любити…" (Андрей Кокотюха, писатель)
(Из текста "Любить живых")
***
В иллюзорной пустыне украинского литературного процесса ощущается дуновение нового ветра. Это дыхание цифрового бога – дня завтрашнего. В пустыне иллюзий живут разные украинские писатели. Большинство из них обитает в закупоренной банке из грубого и мутного стекла. Их природа локальна, повергнута в рамки и ограниченности. Чего стоит бог, спящий в гетто, и никогда не покидающий его чертоги? Позвольте локальному богу сдохнуть, господа. Существуют, впрочем, и иные украинские творцы – культурные организмы из электричества и металла – поэты новой эпохи. Вне географии и реальности, старых издателей и старых схем.
Шуршит сломанный телевизор, поэты читают стихи, а пожилая стенографистка набивает услышанное на печатной машинке в режиме потока сознания. Эти пулемётные листки тут же попадают на ксерокс, размножаются, после чего нежные руки молодых самиздателей склеивают всё это в самодельные книги. Во лбах поэтов горят звёзды-фонари. Из глубины подвала выползают тени с плакатами “Партия лжи”. Нет, это вам не классический вечер украинской литературы – здесь нет вонючек, злюк, горбунов и закомплексованных уродцев, которые способны лишь онанировать и давить прыщи на иконы литературных патриархов. Здесь свежо, молодо, и в изобилии мечт и надежд.
Эй, мэтры, идолы, полипы – просыпайтесь! Над вашими банками собрались электронные тучи. Скоро пойдёт дождь, и вас смоет – обрушатся старые боги. Поэты будущего пожрут вас, о великие авторитеты дня сегодняшнего. Вы подыхаете в клетках собственных наград и иллюзий! Кусочек за кусочком вы будете исчезать во мраке пасти, распахивающейся из дигитальных пространств.
“Ми вважаємо і довели це, що будь-які молоді люди можуть збиратися і робити такі ось творчі речі. Мене дістало, що зазвичай люди збираються, говорять щось, триндять по всяких барах «треба щось робити», але нічого фактично не роблять. Тепер є книжка, є якась річ. Інтернет буде відігравати в культурі все більшу роль, бо він дає значні переваги перед папером. Тексти можна апгрейдити. Люди говорять, люди дискутують і це допомагає покращувати тексти, позбавлятися слабких місць. Інтернет виступає полігоном тестування текстів. Він виступає певною «мега фокус групою», якщо говорити маркетинговими термінами. Щодо паперу…ми не абсолютизуємо папір, я не вірю в папір. Майбутнє – це інтерактивні програмні продукти…” (Виталий «Бонк» Муж, издатель)
***
Мы привыкли, что современная украинская литература – это зона нытья, наводнённая ничтожествами, которые попросту неспособны возбудить своими всхлипами и шорохами широкие массы украинской молодежи. Всё потому, что доселе издателями т.н. новой книги становились существа утомлённые, ментально ветхие, разочарованные в жизни и, в целом, неподмытые – некрофилы да и только. Как следствие, производитель и потребитель говорили на разных языках, и потому едва ли понимали друг друга – диалог, как таковой, отсутствовал. Появление на литературном горизонте издательства «Буква и Цифра» стало, в этом смысле, глотком свежего воздуха. Во-первых, издательство принялось откапывать тексты на сетературных поприщах. Во-вторых, их книги стали не просто куском бумаги с чёрными символами на белом фоне, но экспериментальными арт-объектами. Впервые украинскую книгу захотелось посасывать. В-третьих, каждая презентация «Буквы и Цифры» представляла собой живой перфоманс: объемное шоу, сотканное не только из, собственно, чтений, но и видео-инсталляций, звуковых демаршей и театрализованных эпилепсий. В-четвертых, данный текстовый лейбл отказался от замкнутой подвальщины, и увлекся роботами, пересадил в литературу Техно – принялся выкрикивать себя через Сеть. В-пятых, лейблом управляют не очередные деревенские копчёныши, не пьянь, не националисты-сифилитики, не смрадная блядь, – напротив, люди молодые и свежие.
На очередной презентации салон «Бабуина» кишит лесбиянками, растаманами, панками и прочей живописной нечистью. Над сценой развеваются женские трусы, играет джаз, дымятся папиросы. Сюда пришли не «три приевшихся лица», но океан чувственных умниц, жаждущих нового.
(Из текста “8 колбасных дочерей”)
***
Мрак зала режут лазеров ножи, по стенам ползут световые узоры. Скрипка захрипает в сиянии Млечного пути – сегодня здесь собрались те, кто видит карликов и гигантов, гномов и магов, парящие сферы с младенцами и служителей внеземных культов. Эластичные танцовщицы с головами кошек заплетаются в косы. За ними следуют морские огурцы – чёрные женщины и мужчины с фосфорическими шипами на телах. С верхних ярусов амфитеатра на подиум сползает старик – представитель ассоциации кинематографистов Украины. Он перекатывается по полу, притягивает к себе морские огурцы и щупает их за попы и шипы. “Идите сюда, мои девочки”, говорит он. “Среди них есть и мальчики, папаша”, выкрикивает кто-то из зала. “О, ещё лучше”, улыбается старик.
«Нас очень интересует тема украинской мистики. Понимаете, как только на украинском тематическом материале пробиваются мистические акценты, наша современная отечественная литература впадает в дичайшую провинциальность и шароварщину. То есть, украинская мистика до сих пор, в 21-веке «садок вишневий коло хати, а поруч дідько волохатий». Исключительно шаровары, казак, понимаете? А на дворе уже компьютеры и вертолеты. Меня страшно интересовало, можно ли работать с тематическим материалом украинской мистики на современном материале. Что делает украинская ведьма сейчас? Как возникают заколдованные места? Нас интересовало, можно ли вылезти из шаровар, надеть джинсы и посмотреть, что есть мистического вокруг нас…» (Генри Лайон Олди)
То, что Министерство Культуры Украины – это не только «оранжевый комсомол», но и сборище провинциальных жлобов, известно давно. Изо дня в день этот тупорылый колхоз пытается сотворить нечто с культурой – что-то там обсуждают, поддерживают, кого-то куда-то посылают. Однако рождённый ползать, летать не сможет. Деревенщина верна себе и ожидать от неё можно только отрыжку на сеновале. Именно таковой отрыжкой показался представленный на “Портале” триллер «Говерла». Как создать патриотичный украинский фильм? Всё очень просто – нужен режиссер без таланта, бездарные актеры, набор клише и мешок шуток про «москалей». Правда, пока эта страна будет снимать такое кино, до тех пор она будет на обочине мирового культурного процесса.
(Из текста "Портал 2005")
***
Кишение в Украинском Доме: все литературные черви собрались сегодня здесь, чтобы жевать фуршет, болтать о духовности и осыпать овациями книгу года. В кровавом зареве торчат, подобно фаллосам, колоны книг. Занавес украшен ликами дегенератов, горбунов и жертв инцеста – позже выясняется, что это портреты украинских литераторов. Из-под земли возникает кобзарь, и, закатив глаза, бренчит, как и бренчал тысячелетия назад. Патриоты спускают в свои пригласительные. За кобзарём на сцену выходит трясущаяся старушка с лошадиной челюстью, и её сын – мохнатый гитарист. Оба поют романс про "И-го-го”. Ещё через мгновение – Содом: “100 баксів на місяць, і всі тебе трахають-трахають-трахають”, – кукарекает Мёртвый Петух. Мощи в зале краснеют, как раковые опухоли. Кричат “Ганьба!”. Домой хотят. Валяться по гробам. Стул дома тёплый – утки ледяные. Никто не трахает. Ни за 100 баксов, ни за так. Тотальная духовность. "Мы не привыкли слушать дебилов!”, – возмущается интеллигент с луковой головой. А Мёртвый Петух всё продолжает: “Политики ваши – бляди и бандиты!”. В этом скандале объявляют книгу года – 10-килограммовый фолиант "Україна козацька держава”, первая книга в истории украинской литературы, которой можно убить человека. Чем и ценна.
“Гомосексуальность не является признаком прогресса. Скорее, это гормональный показатель, но никак не явление культуры. Процент гомосексуалистов в обществе зависит от состояния общества. Гомосексуальность – это нормально. В Украине эти люди всё ещё маргиналы. Очень многие становятся ими искусственно. А вообще у меня есть подозрения, что в Украине лесбийство более естественно, нежели гомосексуализм. И во времена Леси Украинки и значительно позже украинские женщины были настолько самодостаточны и сильны во всех отношениях, что могли выдвигать себя самостоятельно. Хотя феминизм по-настоящему ещё не вышел на поверхность. Возможно, очень скоро в Украине произойдет взрыв лесбиянства” (Галина Родина, организатор рейтинга “Книга Года”)
“Хуесос не может быть маститым. 70% наших писателей – хуесосы и пидарасы. Многие ведь мечтают ими стать. Это сейчас модно. Ну а вообще – любви все возрасты покорны…” (Олесь Ульяненко, писатель)
(Из текста “Панк для серых зверушек”)
***
Форум Издателей в Верховной Раде. Наивные книгочеи понадеялись разжалобить властных пузатиков вжопным состоянием украинской книги.
Верховная Рада – это мавзолей. Среди мраморных колон и лестниц, стоптанных ковров и жёлтых, как чума, канделябров передвигаются угрюмые тени с рациями – представители комендатуры. Если бы не простые деревенские лица, нацистская униформа могла бы облагородить их сексуальностью. Ну а пока, нахмурив брови, они проводят украинскую интеллигенцию через металлоискатели.
Власть уже тут – брюхастые депутаты с аграрными рылами: лица, красные, чуждые книге, как булки: ползают между рядов, разглядывают загадочные переплёты и с какой-то стати выпрашивают скидку. Власть эта пахнет козлятиной: смесью шерсти, пота, колбасы и жвачки.
Комендатура зачитывает официальный документ:
«Заносить книги в больших упаковках запрещено. Книги можно заносить только в пакетах (не в пачках или дорожных сумках). <…> Одновременно в помещении может находиться не больше 150-200 человек. Если в зале будет слишком много людей, спикер Рады может отказаться от участия в открытии выставки. <…> Все стенды должны быть заполнены. Привозить своё оборудование запрещено. Участники выставки могут передвигаться только по третьему этажу. Вход в буфет участникам выставки запрещен. <…> …Книги можно оставлять на стендах на риск участников, или прятать в свои коробки за стендами. Комендатура и аппарат ВР не несут ответственности за сохранность экспонатов».
Напротив мужского туалета расположен кабинет некоего чиновника. Дверь распахнута настежь, и государственный муж задумчиво созерцает ширинки, кафель, раковины, зеркала. Сотрудник спецслужб, – разумеется, в чёрных очках, – подносит ко рту сигарету, и ватага издателей тут же мчится к нему с огоньком. Те, кто не успел добежать первыми, теперь стоят красные – извиняются. “Ничего страшного, – отвечает сотрудник спецслужб. – Я их не курю, только нюхаю”.
“Люди, которые занимаются книгами – конченые романтики. Мы не верим в ту модель мира, которую нам предлагают наши законодатели и политтехнологи. Для нас мир создан иначе. Мы верим, что первичными являются нормальные человеческие чувства. Книги, в отличие от законов, заведуют именно этой сферой – сферой человеческих чувств. Мы верим, что Форум Издателей в Верховной Раде окажет влияние на некоторых депутатов. Это не означает, что они внезапно станут справедливыми. Они просто осознают существование книги как таковой. Сегодня они не знают, что у нас проблемы. Для них это не серьёзно, а для нас это – главное. Мы принесли им главное, чтобы у них оно стало хотя бы вторичным” (братья Капрановы, издатели-близнецы)
“Не нужно спрашивать у депутатов, что нужно сделать для того, чтобы украинская книга имела перспективы. Вы сами должны предложить перечень законодательных актов и практических действий, которые нужно осуществить” (Владимир Литвин, спикер Верховной Рады)
“Издатели хотят каких-то ответных ходов со стороны Власти. Это утопично. Власть никогда не заинтересуется украинской книжкой. Украинская власть не читает. В большинстве своем во власти сидят люди необразованные, неграмотные. У них есть кандидатские и докторские звания, но, зачастую, они попросту не могут связать и двух слов. Украинская власть не вызывает интеллектуального уважения. Политические элиты все такие. Я не уважаю их, как людей культуры. Я не уважаю власть. Требовать от них просветлений нельзя. Активными должны быть в первую очередь сами литераторы” (Андрей Бондарь, писатель)
“Форум Издателей в Верховной Раде очень успешен. Очень! Потому что, наконец-то, показал правду. Правда заключается в том, что во время открытия выставки в зале было четыре народных депутата” (Леонид Финкельштейн, издатель)
(Из текста "Форум Издателей в Верховной Раде")
***
Наконец-то поэты получили возможность подмываться, спать в человеческих кроватях, и, в целом, быть по-людски – не в форме мятых свитеров, тухлых сырников и червей под влажной деревяшкой, как обычно. Нет! Лики человеческие проступили за мороком копчёной слизи. Отныне поэтов можно выпускать из зоопарков и целовать без омерзения. Всё это заслуга фестиваля «Киевские Лавры», куда съезжаются облака “цветиков” с больной печенью; поэтов, летающих на синей пуповине; поэтов с красными от табака глазами; поэтов радостных и блаженных; поэтов, получивших возможность публично паразитировать на теле общества – облака всех этих зайцев и котят вознянчены.
99% из них по-прежнему заслуживают расстрела на центральной площади города. Смотреть на то, как человек скукоживается в печальную высоко-духовную тряпочку, складывает белые ручки на брюшке, слезится, губки трубочкой делает, грудь выпячивает и со слюной начинает камлать вдохновенно, преисполнившись ощущением совокупления с господом богом – трудно и гадко. Отчего большинство этих “цветиков” читают свои стихотворения так, будто бы их ширнули микстуркой? Откуда эта тоска, как если семьи их были растерзаны бандами босяков с бензопилами? К чему извечное нытьё? Думаю об это, наблюдая за очередным пьяницей, заливающимся о стае волков, тайге, своих беседах с Богородицей и прочей лабуде с перепоя.
Следом, впрочем, случается жизнь – вечер радикальной поэзии от сайта ПРОЗА и журнала ШО. Деды в гробы, на сцене – молодежь. Организовывая этот вечер, мы хотели продемонстрировать возможность иного, другие форматы, другую культуру, другую идеологию и другую эстетику. Учитывая трусливую девственность украинского культурного поля мы хотели показать, что существует иной – альтернативный и радикальный пласт культуры, где зубы острее и огня в глазах побольше: область авангарда и сопротивления мёртвым формам искусства, задоринка дня сегодняшнего, настоящее «ха-ха-ха» в рыло разнеженного мещанского общества.
Нашим вечером радикальной поэзии мы стремились спровоцировать в Украине нарождение смелых литературных практик.
«Я бы оценил прошедший вечер на отметку «заебись». – Всё было офигительно. В Москве можно себе представить вечер, на который придет аналогичное количество людей, но эти люди придут с другими эмоциями – зачем-то придут и зачем-то будут сидеть. Киевская публика другая – это живые, здоровые, вовлечённые люди, не заёбанные генераторами. Их мозги не отравлены. Это сразу заметно даже на улицах». (Илья Кормильцев, поэт)
«Я оцениваю прошедший вечер как мощный прорыв в отношениях наших великих народов, – делится впечатлениями поэт Андрей Родионов. – Наконец-то мы стали общаться по-настоящему. Люди пришли не на каких-то заслуженных народных деятелей, а просто пришли общаться с другими людьми, как в жизни. Мы стали ближе друг к другу. Поэты зачастую любят держаться на расстоянии друг от друга, но в случае с нашим вечером всё получилось неожиданно хорошо. Атмосфера была весёлой, людям было весело. А когда весело, тогда народы и дружат между собой…». (Андрей Родионов, поэт)
«Мне понравилось, что киевская публика реагирует более активно, нежели в Москве. Я также была рада увидеть на вечере обилие колоритных персонажей. Порадовало невероятное смешение разной публики: от маргиналов до радикальных политических деятелей. У нас такое происходит только на политических мероприятиях. На поэтических – никогда». (Алина Витухновская, поэтесса)
(Из текста “Вечер радикальной поэзии”)
***
"Книга будет интересна украинскому читателю, потому что напомнит о том, что такое коммунизм; что коммунизм и бывшие или нынешние члены КП – это враги народа; что с коммунизмом надо бороться любыми методами, потому, что эта идеология направлена на уничтожение главного достижения человеческой цивилизации – духовных ценностей". (Леонид Кононович, переводчик)
"Перевод действительно классный. Украинский язык намного древнее русского, богаче. Поэтому он позволяет множество таких роскошей, как масса-масса-масса нюансов, которые в русском языке просто банально не получатся… Мне импонирует во французах то, что они поддерживают не французскую литературу, а франкоязычную литературу. Это принципиальная разница. Не важно, кто автор по происхождению – шри-ланкиец, занзибарец, китаец – важно, чтобы он писал на французском языке. Это совпадает с моей дефиницией украинского писателя. Украинский писатель – это писатель, который пишет на украинском языке…" (Пётр Мацкевич, главный редактор изд-ва "Кальвария")
(Из текста "Дай Сие как извращение")
***
27 ноября, 2004. Литературный вечер происходит в разгар Оранжевой революции.
«Оранжевый цвет сейчас в моде. Я рад, что мы начали год с первого украинского издания «Механического апельсина» Энтони Бёрджеса с оранжевой обложкой. Ввиду происходящих в нашей стране событий, я хотел бы обратить ваше внимание и на другую книгу – работу Жерара Мерэ «Принципы суверенитета». На её страницах Мерэ пишет, в частности, следующее:
"Утверждение суверенитета любым народом всегда похоже на состояние войны. Суверенитет, по сути, и есть таким состоянием. Он возникает в формах, в которых крайне обостряются все конфликты и недоразумения. Если происходит гражданская война, гремит революция, то это означает, что народ утверждается как народ, а нация утверждается как нация. А такое утверждение – это ни что иное, как утверждение самого государства. Иначе говоря, суверенитета...".
В предисловии к книге французского философа Жана Бодрийяра «Символический обмен и смерть» Леонид Кононович пишет: "Философские идеи редко воплощаются в жизни, и всё же существуют основания думать, что невероятная энергия «бодрийяровского» дискурса когда-то прорастет и на украинской ниве, и выльется в пьянящее сумасшествие бунта, который сожжет весь мёртвый мусор, который накопился у нас в обществе на протяжении целых столетий".
Пановэ! Я считаю абсолютно идиотским выражение, которым нас кормят на Первом Национальном Канале, которое звучит так: «Будет хлеб – будет и песня». Не правда! Не будет песни – не будет и хлеба. Не будет книги – не будет народа. Поэтому мы решили подарить свои книги людям в палаточном городке на Майдане. У нас, впрочем, есть подарок и для некоторых членов ЦВК. Это книга Андрея Кудина «Как выжить в тюрьме». Мне кажется, очень многим представителям нынешней власти эта книга скоро понадобится.
Книги продолжат выходить. Мы их как делали, так и будем делать. Хотя осознаём, что жить украинской книге и украинским издателям будет очень непросто в ближайшее время. Кто бы не победил в Революции… Дайте нам год-два стабильной экономики и мы воплотим в реальность нашу идею фикс – не менее 10 украинских книг в год!». (Пётр Мацкевич, главный редактор изд-ва "Кальвария")
«Права на произведения украинских авторов начали покупать за границей. Например, в Польше. Теперь полякам интересна Украина. И это только начало. Следующий год будет годом представления украинских авторов за границей – в Европе». (Диана Клочко, бренд-менеджер изд-ва "Кальвария")
«Независимо от того, как всё происходящее в эти революционные дни обернётся, мы продолжим наше дело – украинскую книгу». (Юрий Покальчук, писатель)
(Из текста "13-летняя Кальвария")