Складывается впечатление, что участники украинского литературного процесса не понимают разницу между Иисусом Христом и литературой. Оба эти феномена рассматриваются нашими интеллектуалами в контексте – святости. Украинская культура представляется местным литераторам этакой женщиной-небоскрёбом, Большой Матерью, с сиськами, лактирующими святым духом. Она вне материи, вне мирского. Она носит божественный характер. Её адепты являются избранными метафизическими щенками-писателями, силящимися присосаться к соскам своего божества. О, какое возвышенное должно быть чувство возникает при касании к Культуре. Она, в глазах этих щенков, Госпожа.
Уколите любого члена Союза Писателей в слово «литература», и вы увидите, как личико этого антикварного человека покраснеет, губки вздрогнут, и с них сорвутся слова о духовности, о миссии писателей, об ответственности перед народом.
Но дело не в стариках. Уколоть можно и Андруховича. Здесь понятие святости иное. Учитывая тот тайский массаж, который Юра устраивает Европейскому Союзу; его статьи, пропитанные пафосом о социальной значимости литературы; карьерный надрыв, с которым он рвался в ряды «оранжевой партии» – всё это говорит об одном: и этот верит в литературного Бога.
И главный редактор издательства «Кальвария» Пётр Мацкевич грезит о спасении мира книгой. «Заберите у нации национальную книгу, и нация развалится» – говорит он. Господа, нация развалится, если срочно не решить дело с водопроводом во Львове. У горожан воды нет, чтобы подмыться. Их скоро сожрут файнi австро-венгерские блохи, а вы ему предлагаете, – блохастому и с грязной жопой, – думать о трансцендентности.
Только наши интеллигенты всё ещё ломают голову над вопросом: «Постмодерн – это хорошо или плохо?». Весь мир уже более полувека живёт в этом состоянии и рефлексирует из него. У нас всё ещё думают, достойны ли современные украинские писатели быть «сынами великого Кобзаря», несут ли они столь же мощный посыл в мир, как и культовый украинский алкоголик?
Только в Украине книжный рынок захвачен консервативной элитаристикой и создающими её баночными умниками, не понимающими, что наличие массовой литературы не только ничем ни зазорно, но и является залогом существования книжного рынка вообще.
Только в Украине литературные дискуссии посвящены не практическим сторонам работы на книжном рынке, а каким-то национальным миссиям по оздоровлению народа культурой, каким-то религиозным задачам.
Только украинский писатель пестует образ непонятого гения, который вместо того, чтобы подмыться и просветлеть, ходит угрюмо по городу, пьёт кавусик, ненавидит людей и смотрит на своих читателей свысока. Его мечта: писать один роман всю жизнь, не дописать его и умереть от туберкулёза под лестницей, получив через пятьдесят лет после этого Нобелевскую премию.
Серьёзные-серьёзные морды, пафосные-пафосные лица – вот результат «болезни святости» украинской литературы. А современный мир другой. Он иронизирует и хохочет. Он продаётся. Он мыслит и земными категориями. Одна метафизика – это снобство, утопия, тупик.
Мы имеем дело с самозванцем. Какой-то проходимец лезет на крест, выдавая себя за Христа. Его стоит отодрать от креста, посадить на сани, и пустить с Голгофы обратно домой – в реальную жизнь, где люди не только спасают мир и придыхают, но также ссут и, да, представьте, срут. Если украинские интеллектуалы поймут и примут естественность разной литературы, то возможно кто-то обратит внимание на украинскую книгу. Путь актуализации Украины в мировом сообществе культур, путь к избавлению от чуши, которая превращает украинскую культуру в колбу, кишащую червями-спасителями мира, лежит через десакрализацию.