Реакцию украинского общества на футуристов иллюстрируют слова критика Грушевского, который в 1918-м году писал: «Футуризм доселе не успел пустить глубоких корней в украинскую литературную ниву: постоянные и длительные традиции украинской литературы не давали этому литературному «направлению» полноценно развиться».
Современник Грушевского, учёный Юрий Меженко, выражался более прямо:
«Футуризм не может естественным образом найти места в украинской поэзии, которая связана с психологией народа строящего, а не разрушающего, ибо нечего разрушать. <…> Если символизм имеет «некоторую традицию» и «естественную основу» в Украине, то у футуризма нет ничего».
Столь пренебрежительное отношение к авангарду в Украине можно было бы списать на узкую прослойку консервативных интеллигентов, которые не давали развиваться чему-либо новому, и оскалившемуся против устоявшегося порядка вещей. Бросать вызов кучке провинциалов куда легче, чем провинциальной стране. Однако, как показывает история, политические и культурные элиты являются отражением общества, в котором они происходят. Рабы существует не там, где правит злой хозяин, но там, где царит дух рабства, где рабы – большинство.
Пора признать: украинского авангарда не случлось не по вине единиц, которые сдерживали его нарождение, но, скорее, по причине отсутствия в украинце потребности в новом искусстве. Селянам не нужны звездолёты.
Сегодня в Украине возникает новый авангард – молодые люди, готовые низвергать старый мир, и строить на его руинах будущее, где не будет холопства перед традицией; морали и нравственности, бога и государства. Новые бунтари готовы совокупляться на могиле святого. Почему же тогда мы не видим их деяний?
Всё упирается в то, что Украина – это дыра с отсутствующей потребностью в авангардных художественных практиках. Люди, проживающие на этой земле, стремятся к тишине и покою; к умиротворению над тарелкой супа. Им не хочется летать. Они предпочитают копаться в огороде.
«Дилдо дадаистской прозы могло бы войти в сырое тесто современной украинской литературы со всхлипом, и выйти оттуда, к сожалению, с выразительным чавканьем непонимания и тревоги, спровоцированных эротическими толчками памяти-грусти по чему-то подобному…». (Игорь Бондарь-Терещенко)
Будучи верными сынами своего отечества, новые авангардисты капитулируют перед реальностью социального заказа, и уходят в традиционные сферы культуры. Деревенский Титан кажется им непревозмогаемой силой, что, впрочем, говорит лишь об их собственной слабости. Они не верят, что Титана можно повалить.
Если вам надоела Украина, как пространство серого киселя и безынтересных лиц; пространство без страсти и вдохновения, без жажды насилия во имя жизни, страдания во имя жизни, секса без бога; пространство полумер и ложных поступков – вы должны бросить все свои силы на воплощение Апокалипсиса, эстетический джихад, войну нового искусства против буржуазии и пролетариата, против средней температуры, жизни без надрыва, без пламени в сердце.
Впервые в истории история не имеет значения. Ещё никогда у художников не было столь могущественных технологий влияния на содержание масс и культуры. Украинца необходимо переделать – изгнать колхозную псину из его головы. Даешь урбанизацию лука! Долой классиков! К чёрту пленящий консерватизм духа!
«Долг художника – дестабилизировать ситуацию, волновать прекрасный человеческий род и прославлять красоту его страданий» (Пьер Гийота)
Пусть визжат, мол, что «всё уже было». Насилие над распятием, произведения в форме разбоя, юнцы с эбонитовыми эрекциями – всё это по-прежнему убедительно, и вызывает приступ паники в одомашненных массах. Наша задача – воплотить всё это здесь, поджечь культурную революцию!