Интервью Анатолия Ульянова с Андреем Данилко (Веркой Сердючкой).
ВЕРА И ТЕЛЕРОБОТЫ
– Вы сами-то довольны своим "Шоу Верки Сердючки"?
Нет. Понимаешь, над шоу работают хорошие ребята, но "хорошие ребята" – не профессия. Многие работники нашего ТВ испорчены покупными программами, которые им присылают с раскадровкой и подробными инструкциями. С этим материалом люди по схеме собирают все эти успешные проекты типа "Танцы со звёздами". Проблема в том, что когда они берутся за оригинальный продукт, то начинают делать или ситком, или СВ-шоу образца тех ещё лет. Надеюсь, постепенно вот эта зависимость от схем будет минимальна.
– Как вообще в этой стране производить оригинальные телепередачи, когда вся ситуация пытается отформатировать твои мозги?
Это именно то, с чем я постоянно борюсь. Из-за этого меня и называют капризным. Пусть. Я не склонен к капризам. Просто люблю, чтобы всё работало должным образом. Да и чувство юмора – это, знаешь ли, очень тонкая штука. И разговор с гостем можно вести по-разному. Верка может спросить то, что не могут спросить другие. У нас этого не понимают. У нас хотят просто смешить, потому что вот именно на этом моменте был рейтинг и давайте теперь постоянно так шутить. Но ещё хуже, когда есть рыба, рак и щука. Одна думает, что монтировать нужно вот так, вторая, что иначе, а третий... Я даже не знаю, на кого рот открыть, у них всех разные вкусы и своё понимание Сердючки. Как люди, впрочем, все у нас очень хорошие. Хотелось бы также, чтобы программа выходила в прямом эфире. Тогда всё было бы лучше. Я бы отвечал только за себя. Они б там не могли ничего ни вырезать, ни сократить.
– Вы согласны с тем, что телевидение такое, каков его зритель?
Нет. Знаешь, я вообще не люблю всех этих продюсеров. Они ж диктуют. Шутки свои дурацкие навязывают. Помню, позвали меня в программу "Кышкин дом". Мне уже от названия дурно стало. Сказали, вот, держи громадную расчёску. И тамошний персонаж Лёля должна ко мне выходить, говорить какую-то хрень, а я в ответ должен: "На тебе, Лёля, расческу". А она: "Зачем?". А я: "Чеши отсюда". После этого я никогда больше не говорил того, что мне не нравится. Меня, как и многих других, смешит другое. Творчі вечори Тараса Перчика, букеты от Президента – я умираю с этого. А слова там какие? Школа лицемерия да и только. Зритель, думаю, всё это понимает, чувствует, когда что-то не так.
– Наши телепродюсеры – это же вообще отдельный жанр ада. Создаётся впечатление, что они настойчиво не понимают процесс добывания рейтинга. Стараются обойти острые углы, никого не обидеть. Жесткие шоу-провокации, которыми пестрит западное ТВ, у нас не приветствуются. Стёб, игра контрастов, разрывы шаблонов – ничего не используется. У нас ценится не умение ведущего вывернуть наизнанку гостя, а лишь картинка, на которой хохочут артемоны.
Сам не знаю почему так. Мне постоянно говорят, что программа должна быть смешнее, лиричнее, эксцентричнее. Но это ерунда. Программа должна быть просто интересной. Вот и всё. Да, ко мне приходил Валерий Леонтьев. Да, он был грустный. Но это был Валерий Леонтьев – настоящий, а не изображающий из себя кого-то. Вот что ценно. Показать людей настоящими. У нас этого не понимают. Мы настоящие не соответствуем сценарным разработкам о женском счастье и советам "как родить ребенка". Дайте зрителю интересный разговор с настоящим человеком. Этого будет достаточно. Будет рейтинг. К примеру, была у нас на шоу Аросьева. Ей 85 лет. Она впервые рассказала о Миронове вещи, которые не знал никто. О его болезни, комплексах. Это же документ! Так нет. В эфир не пошло.
– Похоже, не все причастные к созданию шоу понимают, в чем его суть. Верка вызывает у собеседника кухонное доверие. Будто знакомы много лет, можно поговорить по душам. И вроде всё шутка, а на деле Сердючка вскрывает людей.
Я тоже стараюсь эту мысль донести, а они там о другом думают – хотят, чтобы тут стоял фонтан, тут мы говорим про сало, тут мы шутим... Но это ведь лишнее! Шоу Верки Сердючки должно быть обычным кухонным разговором. А работники нашего ТВ постоянно чего-то боятся.
ЗА КУЛИСАМИ МИСТЕРА ХАЙДА
– Вы как-то рассказывали, что в детстве мечтали стать богатым и построить большой забор вокруг себя. А как сейчас?
Мечта осталась! :)
– Но чем богаче и известнее вы становитесь, тем невозможнее становится тот самый большой забор. Побочный эффект славы – желание всё большего кол-ва людей отрезать от вас кусочек и съесть. Скоро и забор не поможет – и на него вскарабкаются, чтобы взглянуть на того, кого считают личным цирковым уродцем.
У меня есть такая штука... видимо, болезнь какая-то. Я, бывает, смотрю журналы о недвижимости, и вижу, продаются настоящие замки. И вот я думаю себе: "Это ж, наверное, жлобство хотеть жить в замке". Но, признаюсь, я не против. Потому что в замке возможен и большой забор, и река вокруг, чтобы никто даже в щелочку ко мне не заглядывал, не смотрел как я хожу в шортиках или какой-нибудь футболке "Отдохни!". В замке ты можешь не стесняться того, как ты выглядишь, не думать об этом вообще. В Украине, к сожалению, это пока нереально. Помню, в детстве, через дорогу от меня жил епископ. Чисто моя ситуация. У него был и дом, и забор, а дети всё равно умудрялись облепить его ограду и подглядывать в дырочку.
– Объясните такой парадокс: мы своих тупо не хвалим. И пониманием не делимся. Чуть кто из своих вырвется повыше, мы его обратно в болото затоптать пытаемся.
Все это какой-то дикий замес из зависти и комплекса ущербности. Мне вообще-то очень жалко людей. К примеру, завистливых артистов. Мы с ними потом собираемся, пиво пьем. Выпить я могу очень много – они все валятся, а я их на себе тяну в машину, их развозят, но... они превращаются тогда в нормальных. Поэтому больше и не обращаю внимания на то, что они потом говорят. Списываю всё на слабости и комплексы. Вообще, не знаю, чтобы со мной было, если бы у меня не было вот этой успешности. С другой стороны, я никогда не мог этой успешностью воспользоваться. Я могу сейчас встать и поехать на Бали, но я не могу сейчас встать и поехать на Бали, потому что там одни русские. Я не могу расслабиться. Мог бы поехать в Лондон на шопинг, как все у нас делают, но не еду – думаю, блин, вот это надо куда-то лететь, зачем, лучше посижу дома в своём старом "Адидасе".
– Тогда зачем всё это вам?
Если выпустить человека, который всю жизнь прожил в тюрьме, он не будет знать, чем ему заняться. Я 15 лет в тюрьме. У меня никогда толком не было отпуска. У всех Новый Год, а у меня работа – еду куда-то, выступаю где-то. Из года в год. Были моменты пиковой популярности, которые до сих пор мною не поняты. Почему всё это случилось? Комедийный персонаж начинает вдруг петь, что всё будет хорошо, мы собираем полные Лужники, билетов нет, билеты по $100. После заснуть не могу, настолько мощная энергетика. Что ж мы такого сделали, чтобы это заслужить?
– То есть, эта энергия компенсирует тюрьму?
Ну... всё равно тюрьма остаётся. А я вообще-то не публичный, стеснительный человек в быту. Сейчас, правда, уже меньше, но всё же. Мне кажется, я был бы хорошим продюсером. Мне интереснее кого-то показывать, чем выступать самому. Мне нравится заниматься людьми, продвигать их. Была, к примеру, Геля, сейчас вот есть Мама. Мне говорят: "Что ты всех везде тулишь?". А мне нравится. Я хочу, чтобы продавщица кваса, грубо говоря, становилась узнаваемой.
– Вы чувствуете грань между собой настоящим и своим публичным образом? Нужно ли обладать переключателем "я - публичный \ я - настоящий", чтобы публичное не вредило личному?
Всё уже слишком смешалось, переключателя у меня нет. Впрочем, всё, что я делаю, делаю с максимальной естественностью. Тут есть другой момент. Бывает, я себя очень плохо чувствую, но стоит надеть эту мою звезду на голову и за две секунды ко мне откуда-то приходят силы, энергия. Я оживаю.
– Означает ли это, что вы никогда не убьете Верку, чтобы родить кого-нибудь нового или вообще прекратить рожать?
Не думаю, что у меня уже получится родить кого-то, кто будет столь же массовым. Я могу снять свой наряд, снять звезду и превратиться в Аркадия Райкина, но мне интересно, сколько же продлится история Верки. Я наблюдаю за ней как зритель. А также понимаю, что она всё равно уже какая-то неизбежность. Мне придётся её показывать. Её требуют. Не покажи я Верку на концерте, люди уйдут недовольными. Потому что люди хотят не познавать, а узнавать.
КОРОЛЕВСТВО МЫЛЬНОЙ ПЕНЫ
– В 90-х наша эстрада была полна пускай наивных, но ярких фриков, как например Левко Дурко.
Да, было больше жизни.
– Сейчас подобных музыкантов нет. На смену им пришли полчища глянцевых зомби. Почему личности сменяются на экране сухофруктами?
Это, конечно, так, но... Взять того же продюсера Юрия Никитина, с которым мы вместе работаем. Он делает эти новые проекты и я могу понять почему всё так. С артистами, которые обладают собственным мнением, сложнее работать. В этом весь секрет. Деньги легче зарабатывать, создавая ни на что не претендующие коллективы, которые будут тихо ездить и послушно работать, а не капризничать, мол, "нет, мы туда не поедем", "ой, мы это петь не будем".
– Но почему тогда такие соевые артисты отрицают, что их работа – это про бабло? Ведь такое признание – не постыдно. Постыдно другое – когда они начинают говорить, что деньги вовсе не при чем, всё это лишь искусство.
Ну это они играют в мыльную пену. И, кстати, именно поэтому они какие-то... слабые. Знаешь, когда песня написана исключительно из меркантильных соображений – это так видно. Я вот не могу понять, кто может заказывать этот пластик, где они выступают? Проблема таких артистов в том, что они хотят быть на кого-то похожими. И не думают о том, мол, мы хотим, чтобы вам понравилась наша песня. Скорее, мы хотим, чтобы вы увидели нас определенным образом. Проще говоря, занимаются не музыкой, а самолюбованием.
РЕЖИМ СВОЛОЧИ
– А ведь нельзя доверять людям, если они знают тебя уже после того как ты достиг успеха. Твой успех влияет на степень их искренности.
Мне хватает 15-и минут, чтобы понять, кто передо мной. Есть приемы. Была недавно у нас посиделка с пивом. Выпили. Пришел начинающий певец. Пришел так, будто вчера ему Мадонна звонила, а завтра он отдыхает у Элтона. Начинает нести чушь, вилка ему не такая, мол, рыбу такой не едят. А я думаю: "Ты ж, тварь, в лучшем случае утром ел беляш, или чебурек какой-то, а сейчас оно сидит и про вилку для рыбы с пармезаном рассказывает". Я был уже немного выпившим, говорю ему: "Парень, я тебя уничтожу, если ты не перестанешь" :) Увидел бы ты метаморфозу, которая произошла. Он бегал потом за пивом, наливал, сигарету подкуривал. Я понимаю, что сыграл в сволочь, но они этого боятся. Они не могут уважать тебя как простого человека. Пытаются что-то изображать.
– Это вообще такой закон. Ведешь себя деликатно, – оно тебе на шею лезет, хамит. Рявкнешь – любит. Что ж, жить со включённой сволочью на автомате?
Нет. Вот, к примеру, все говорят – москвичи злые, циничные сволочи. Но нет. Они просто в самозащите. Как и большинство из нас. Не стоит забывать, что за маской сволочи – зачастую мягкий и ранимый человек. Кстати, именно поэтому Верку в той же Москве хорошо принимают. Там уже все соскучились по нормальным отношениям. Там их нет. Там сукой нужно быть. Не думаю, что нужно жить в режиме сволочь. Её просто приходиться иногда включать. И если тебе что-то не нравится – сразу об этом скажи. В целом же, если быть нормальным, относится к человеку нормально, по-человечески, то он превращается в мармелад.
– Но ведь люди по натуре садисты. Откроешься, покажешь им слабость – клюют.
Да, но главное не быть тряпкой. У меня был друг. Я позволил ему себя прочитать – он прочел всё и ему стало не интересно. Короче говоря, нам неизбежно приходиться показывать людям не себя, но картинки. Мне очень жаль, что я когда-то показал всем, что могу быть слабым.
НЕПОНЯТНОЕ – ПРОСТО
– Почему у нас так сложилось, что понятное автоматически считается глупым, а непонятное – умным?
Это типичная для псевдоинтеллектуалов позиция. Я с них всегда смеялся. Эти ж фальшивые умники действительно верят в свою элитарность, сидят в своих подвалах со свечой в руках и красиво курят, а Сердючка для них – не престижно. Друзья, приходите. Я сделаю вам три миллиарда ваших "авангардных" спектаклей. Непонятное сделать просто. Раскидаем ваты, раком кого-то поставим...
– ...и свинья на цепи болтается!
Обязательно! А называться должно – "Мармелад". И пусть все думают: "А почему мармелад?" :) Легко всё это, короче. А вот выстроить диалог так, чтобы после каждого предложения смеялись – попробуйте. Это, конечно, не авангардно, но зато действительно тяжело.
– Верку, впрочем, тоже ведь нельзя назвать откровенной попсой. Мне всегда казалось, что она скорее гримасничает на почве поп-культуры, доводит её до абсурда. Это и есть мармелад.
Попса – это когда пластмассовое. А у Сердючки есть душа. Поэтому нам прощали и не совсем удачные костюмы, и перебор боа, и порванные колготки. Сердючка – персонаж искусства. И да, она настоящая. Меня ужасно раздражает, когда говорят: "Она женщина". Да какая Верка женщина? Она персонаж. Как Масяня или Юрий Гагарин. Она – чудак. Но чудак драматичный. Вспомните финальную сценку из клипа "Dancing Lasha Tumbai", когда Мама и Вера уходят вместе. Это ведь страшный образ – мама ходит со взрослой дочкой, они спят в одной кровати, у них обоих, видимо, не сложилась личная жизнь. При этом, они полны оптимизма, постоянно шутят...
– Ну об этом явно многие не задумываются – это ж уже 13-й уровень ассоциаций :)
Не думают, но чувствуют. И поэтому любят. "Dancing" вообще кажется мне наиболее удачной работой. Я именно так хотел видеть Сердючку. Конечно, я боялся, что в Европе начнутся разговоры типа "О, трансвестит!", но этого не случилось. Европейцы всё правильно поняли. Финны сделали наши значки и открытки, и выполнили это всё в виде матрешки, представляешь? Матрешка – существо, внутри которого ещё одно существо, а дальше ещё и т.д. Вот оно доброе понимание.
– А какое не доброе?
Во время российского скандала с песней "Dancing Lasha Tumbai" какие-то эстеты выдавали, мол, мы против вас не потому, что "Russia, good bye!", а потому, что вот эта звезда на вашей голове – это что? Россия – поющий Кремль? Текст песни абсурден, вы имели ввиду, что Кремль постоянно гонит? Господи, я бы мечтал придумать что-то типа поющего Кремля, но, увы, звезда на моей голове напоминает мне скорее новогоднюю ёлку.
ОБОРОТЕНЬ И СУПЕРГЕРОЙ
– Верка овладевает вами или вы Веркой? Превращающийся в Сердючку – оборотень или супергерой?
Супергерой :) Я одеваю Верку как врач одевает халат. И мне смешно, когда спрашивают: "А вы стали лучше понимать женщин?". Господи, почему?
– Не ревнуете к Верке? Ну, мол, это ведь её любят, она прославилась, а любят ли люди самого Андрея Данилко?
Мне этого не надо. Я ж, повторюсь, не публичный. Мне вот говорят: "А почему бы тебе не сниматься в инструментальных клипах самому?". Я говорю: "Вы что? Да я со стыда сдохну". Я не могу быть в кадре. В кадре может быть мой персонаж.
– Персонаж, в этом смысле, тоже такая вот защитная реакция.
Верка - это, конечно, определенная защита. И всё в моей жизни благодаря ей. Сам бы я никогда не добился такого успеха. Она реально ни на кого не похожа. Также как и Чарли Чаплин. Я вижу, что в Сердючки еще есть потенциал для развития, но потом, боюсь, это уже будет ретро-фм, придётся остановиться. И это нормально. Наши ж артисты вообще не дают людям от себя отдохнуть. Они везде, снимаются, по всем шоу ходят... от них уже тошнит, а они всё ходят и ходят. Так вот для меня важна свежесть восприятия, я не хочу, чтобы Сердючки было слишком много.