Модернистский императив «новое» дивным образом мутировал за последние пять десятилетий, трансформировавшись в жутковатое подобие своего исходника. Что же, по сути, изменилось? «Новое» вроде как по-прежнему является искомым, вот только эта опосредствовано уже не столько футуристическими чаяниями, сколько желанием соответствовать струе или демонстрировать своё понимание того, что в этой струе находится. «Новое» подменяется «актуальным». Законы современной ультра-скоростной моды стали принципами культурной эволюции. Возглас и логика «баяна», отношение «не ново = не актуально», – существенно сужает пространство интеллектуальных поисков, поскольку превозносит дату над содержанием: свежесть над новизной. Никто не отрицает, что задача мыслителя ― производить новые идеи. Однако новая идея не может быть повседневной, она – всегда исключение, ставшее результатом предварявших его ночей работы.
Идея соткана из убеждений и взглядов. Её актуальность определяется не датой изготовления, а новизной смыслов. Не стоит приписывать мысли срок годности. Кроме того, мысль прилагательна к контексту ― вопрос не только в её новизне, но в её ситуативной функциональности: способна ли она сыграть конструктивно, или обречена раствориться в шуме, промелькнуть мимо.
В культурном производстве по законам моды меня беспокоит именно отвержение здравых мыслей лишь потому, что их хост – не всегда их автор, а сами идеи, – не с пылу-жару, и даже, быть может, происходят из иного времени. Мешает ли это им пригодиться здесь и сейчас? И не в том ли ценность культуры, что мы можем нею пользоваться, а не только её производить? Без такого использования невозможно развитие. Революционерам нужен весь арсенал культурных наработок, чтобы расправиться с мертвецами, жаждущими поглотить наши жизни, свободы и эрос.