Ну или губы политика. Гадюки ведь, не иначе. Вьются, аплодируют, провожая звуки. Речи сладкие, но разит тухлыми ногтями. От попа разит мощами. Спиртом разит от попа. Да и модники ничем не ароматней. Тут и моль, и скисший лубрикант. Так-то да: куда ни глянь – все ко-ко-ко. А всё равно разит. Я это к тому, что всё – ничто для телескопа Hubble. Вот вы, к примеру – спешите на работу, в церковь или на выставку искусства; на шоппинг там, домой, в конце концов. Торопитесь, духи пОтом разбавляете, бельё шелковое солите, парик просел. Ещё, бывает, машину купить захотелось. Дом. Хёрста. Христа. Трахнуть дуру в туалете. Спасти старуху. Завести мальчика и кормить его собачьим кормом.
Бывает, радуетесь. Бывает, снисходит на вас уверенность в собственной правоте. В бога, бывает, верите, хоть и акции его на мировой бирже всё больше напоминают листы, вырванные из раскрасок. Ещё мечтаете об успехе. Карьере там. iPhone вам хочется. Так вот – и что? В это самое время телескоп Hubble разглядывает своим влюблённым глазом тело Вселенной, и видит, что звезда звезде – сестра.
Блевать - перфоманс. Срать - инсталляция. Любовь - хепенинг. А Hubble видит как газ образует колонну в Туманности Киля, как зарождается звезда, и тухнут старые светила, как гоняются друг за другом метеоры, а чёрные дыры глотают ракеты. И повсюду улыбка Гагарина. И ничто не разит тухлыми ногтями.
Церковь не видит бога. Зато Hubble видит, что не всё так просто. Там, где у попа бородатый мираж в облаках, у Hubble – засвидетельствованное единство всего имеющегося. Бога не видно – видно Космос. Навеки в движении, трепете и переменах. За пределами света и тьмы, добра и зла, красоты и уродства.
Я понимаю тех, кто рыщет по миру в поисках марки. Не для того они рыщут, чтобы отправить письмо. Себя отправить хотят. Все выше и выше – к газам и пыли, все ближе к звёздным амфибиям и слоящимся спутникам. И вот уже ты – не ты, не птица и не человек, но, вращающий глазом, Hubble. Стать телескопом – вот мечта.