Возрождение легенды о Тёмном рыцаре производит впечатление бродвейского мюзикла, замаскированного под эпический боевик. Бэтмен – сплошная drama queen. После стресса, пережитого им в предыдущих частях трилогии, герой стал нелюдимом, и всё ему теперь кисло. Бессмертный дворецкий безуспешно пытается сосватать своего хозяина внешнему миру, все считают, что «Бэтмен должен вернуться», зрители знают, что это произойдет, ведь кино началось буквально пять минут назад, и только Бэтмен кокетничает сам с собой: «Что, если Бэтмена больше нет?». Здесь явно не хватает балетных пачек и вееров. Пафос нолановской интерпретации, и её претензия на «реализм» вынуждают забыть о том, что это – комикс для детей. За те 165 минут, что длится фильм, мы увидим, как Бэтмен обретает «духовную силу» где-то на задворках Хургады, дерется с лысым Джигурдой-в-наморднике и целуется с воровкой ожерелья своей матери за 1 минуту 57 секунд до взрыва ядерной бомбы, но так и не узнаем, как Брюс Уэйн подкрашивает веки для пущей черноты своей маски; почему, надев её, начинает разговаривать голосом больного ларингитом, и куда пропали все толстые полицейские города.
Я мог бы язвить ещё несколько абзацев и, в конце концов, заявить, что настоящий, т.е. готический, Бэтмен получился только у Бартона в 1992-м, если бы именно нолановская трилогия не была одним из тех исторических документов, которым предстоит рассказывать будущему об эпохе финансового кризиса.
Бэйн, как и Джокер, символизируют зло, несущее хаос и анархию. Мораль здесь прозрачна: всё, на что способны антагонисты капитализма – разрушение. И не случайно Бэйн начинает свой захват Готэма с атаки на фондовую биржу – само сердце Wall Street. Не случайно он, – выходец из Лиги Теней, – провозглашает «власть народа», которая заключается в суде, где любой приговор значит смерть. Не случайно на его пути становится представитель того самого 1% – владелец корпорации, виллы и дворецкого Брюс Уэйн. Не случайно и то, что финальная часть трилогии снималась в разгар движения Occupy.
Нолановская трилогия о Человеке-летучая мышь – это 585 миллионов долларов, вложенные в откровенную пропаганду капиталистического строя, почти 8 часов захватывающей промывки мозгов. В итоге, «добро» здесь – это богач и мент, а «зло» – революционный лидер-педофил и женщина-иностранка. Причём женщина, как и принято во всякой консервативной истории, – дьявол №1.
Вишенкой над всей этой зловещей буффонадой возвышается слово Rises в названии фильма – понятие, используемое для обозначения роста доходов и, в одночасье, – процесса возвращения к жизни. Капитализм, таким образом, как бы закатывает многообещающую истерику со спецэффектами: «Это ещё не конец!», что, впрочем, уже лебединая песня.