Каким бы консервативным ни было массовое телевидение, оно не может без конца игнорировать реальность и её многообразие. В меняющемся мире боги отступают. Одним из примечательных медиа-событий, в этом смысле, является выход сериала Hit&Miss. Это история о наёмном убийце – транссексуале по имени Миа, которая пытается построить отношения с обнаружившимся 11-летним сыном и его только что осиротевшей семьей. Появление Hit&Miss указывает на важный культурный процесс. По мере своего развития, общество переходит от воинственного отрицания неудобных феноменов и явлений к их осмыслению и принятию. Мы боимся того, чего не знаем, но узнав – понимаем, и перестаём бояться. Так общество познает себя. Так мы познаём друг друга и расширяем кругозор – становимся глубже и интереснее.
Несмотря на сериальный флёр, Hit&Miss затрагивает сложнейшую проблематику: необходимость скрывать своё «Я» от других, поиск ребёнком своей сексуальной идентичности, гетеросексуальность в контексте женщины, запаянной в тело мужчины... Ещё вчера такие темы были немыслимы для масскульта. Сегодня же он их во всю обсуждает, и это замечательно.
Помимо убедительного перевоплощения Хлои Севиньи, отдельного комплимента заслуживает то, как создатели Hit&Miss подошли к вопросу о женщине. Вопреки стереотипу, герой, ставший героиней, не становится манерной тёлочкой. Миа прекрасна как в вечерних платьях, так и тогда, когда топчет шпилькой свиные рыла хищной деревенщины. Становление женщиной происходит здесь в соответствии с личным характером, а не традиционной гендерной ролью. И ведь неизвестно, что немыслимей в глазах консерватора – мужчина, который становится женщиной, или женщина, которая ведёт себя не так, как это принято в мире мужчин.
Радует то, что подобные сериалы не являются исключением, но уже стали вполне себе тенденцией. Dexter, House M.D., Boardwalk Empire, True Blood и Breaking Bad – все эти медийные продукты говорят о том, что маргиналы, преступники и прочего рода аутсайдеры стали героями нашего времени. Я вижу в этом знак ренессанса «плохого» Другого; знак нашего стремления к исцелению от ханжеского морализма, к осознанию сложности наших существ, к принятию целого – ночи и дня.