Я различаю стихи и поэзию. Нахожу их противниками, если честно. Поэзия – это пафос переживания мира; своего рода вскипячённый взгляд на вещи. Будь то “литературное произведение” или горнодобывающая промышленность – всё содержит поэзию, и, значит, может быть увидено поэтично. Тут и писать-то не обязательно. Идёшь домой ночью, на кулёк наступил, а он взял и зашуршал, да так, что эхом пронеслось по подворотням – ты дальше идёшь, но внутри-то уже мелькнуло; было, думаешь, вот оно. Стишки – другое дело. То ли потому, что в моей жизни было слишком много рифмующих пьяниц, то ли ещё по какой причине, но к стишкам я отношусь глумливо. Известно ведь: никогда не занимайся сексом с теми, кому нравится Бродский – давай только любителям Хармса.
Сам я пишу стишки потехи ради. Мне нравится играть с языком. Рифма вносит в текст возвышенное дуремарство. Нельзя писать в рифму на полном серьёзе. Те, кто этого не понимают – опасные кретины. Выступая на сцене, они щурятся, делают монументальную рожу, и, сложив пальцы в щепотку, начинают осыпаться в вечность: “Я словно степной волк...”. Луна, тем временем, ухахатывается.