Квартира моего детства находилась на десятом этаже спальной новостройки, сразу у лифтовых моторов. На каком бы из этажей не вызывали лифт, я мог слышать каждый железный глоток его механизма. Память об этом звуке, впрочем, относится к совсем раннему детству. Звук был и позже, но позже я его уже не слышал, привык. Можно ли точно так же привыкнуть к шагающему грохоту армейских сапог, перестать замечать аресты, преследования или акты цензуры? Facebook запрещает публиковать ссылку на Facebook-сообщество Луча. Ни в статусе, ни в комментарии, ни даже в личном сообщении. Эта ссылка считается “небезопасным контентом”. И Facebook, и ВКонтакте используют свои фильтры, чтобы вытеснить Луч из общественного инфополя – маргинализировать и, таким образом, нейтрализовать наши неудобные голоса. Мы уже запрещены в России, где находится 60% нашей аудитории, а два наших крупнейших канала в социальных сетях с 20 тысячами подписчиков в каждом подвергаются систематической заглушке. Русская полиция проводит обыски у наших друзей за создание страницы Луча ВКонтакте, а мы сами вот уже который год живём в изгнании из-за преследований за наши политические взгляды и проекты.
Всё это происходит в злорадном безмолвии тех, кто читает Луч, стиснув зубы. И хотя у нас, в отличие от персонажа сказки, всегда есть основания для крика “Волки!”, после надцатого возгласа факт цензуры становится привычной повседневностью. Её перестаёшь замечать. Как и всякий гопник, цензура не любит бодаться на людях. Оттесняя объект преследований в подворотню, прочь от посторонних глаз, она лишь тогда расправляется с ним. Один за другим голоса несогласных исчезают из эфира.
Происходящее с нами – это реальность современной Сети. Свобода угасает под чавканье равнодушного обывателя. Право на выбор своего информационного рациона сменяется неизбежностью потребления исключительно разрешённой диеты – той, которая соответствует стандартам сообщества и пользовательскому соглашению. За годы пользования разного рода сервисов нас выдрессировали соглашаться, не читая условий соглашения. Мы привыкли отдаваться во власть чужого порядка вслепую. Так ребёнок доверяет отцу. Однако мы – не дети, а правители государств и директора компаний – не наши отцы. Это люди из мяса, чья воля по их же наитию и нашему согласию стала для нас законом.
Сеть соблазнительна для диктатуры. В Сети формируется сознание современного человека. Это наша общая лаборатория, где, узнавая и общаясь, мы проектируем собственные личности; создаём то, что называется обществом. Сегодня эта лаборатория гибнет в объятиях цензурного спрута.
Поток оснований ограждать оказывается бесконечным. Борьба с пропагандой и терроризмом, защита детей и чувств верующих, политкорректность и запрет на мат – пышный лес информационного разнообразия превращается в железный коридор, по которому нас гонят в очередную антиутопию: новое, и снова неправдоподобное, кажущееся невозможным Дахау. Инакомыслящие снова вынуждены уходить в призрачное подполье – казалось бы, давно минувшие миры доносчиков и самиздата: на Луч жмут report, мы – издаём файлы.
Диктатуры прошлого запрещали говорить. Современные диктатуры запрещают слышать. Я с трудом понимаю тех, кому удаётся жить, не задыхаясь в этом сплошном наслоении невидимых гетто. Даже самые благородные манифестации гуманизма, демократии и прав человека вновь и вновь обнаруживают за своими кулисами идеологию и мораль, очередную смесь ханжества и подчинения.
Власти мало владеть территорией, на которой существует твоё тело. Она всегда стремится к абсолютному обладанию, и яростно продирается в твой череп, чтобы установить там свой когнитивный рейх. Вытесняя те или иные слова, диктатура захватывает язык, а из него проникает и в мысли.
Сначала исчезают маленькие пиратские станции, затем кораблики побольше, – один за другим, незаметно, пока ты не оказываешься в вакууме униформы. Информационное однообразие приводит к закисанию мышления. В этом состоянии гражданской правильности и социальной нормальности не остаётся больше возражений. Только покорное удушье без шанса осмыслить его причины.
Я не знаю, сколько ещё диктатур должно случиться, чтобы авторитарная карусель прекратилась, но убеждён, что жертва насилия либо справляется со своим мучителем, либо сохраняет мучение. Мучение, которое, будучи интенсивным переживанием, становится в конечном счёте единственной формой удовольствия, и от человека остаётся один лишь фетиш пороть и быть поротым.
Мятежное сердце отказывается биться в ритме коллективного сна. Мы не можем просто сокрушаться, ворчать и подвергать критике наших душителей. Сопротивление без наступления лишено смысла. Новому средневековью мы противопоставляем эпоху новых пиратов. Анонимность, Криптография, VPN – это Свобода, Равенство и Братство нашего времени. TOR – наша Марсельеза.
Сама по себе анонимность и криптография, впрочем, не имеет смысла, если у нас нет главного, а именно – возможности общаться. Следовательно, альтернативных социальных сетей. Поэтому сегодня, в борьбе за своё развитие и свободу, необходимо отвоевывать оккупированными правительствами и корпорациями информационные пространства; создавать новые, независимые от них каналы обмена информацией.