Люди описывают свою эмиграцию из Крыма и зоны АТО в Киев и Львов так, будто они эмигрировали в Лагос или Токио. «Всё чужое, никого не знаем, как теперь жить?». Это удивительно, учитывая что речь идёт, всё же, о миграции в пределах одной страны и общего культурного пространства. Тем не менее, эффект – тот же, что и при миграции в другие страны.
Оседлость в современном мире непрактична. Пора учиться жизни у цыган и птиц. Машарова считает, что переселение беженцев внутри Украины пойдёт на пользу мультикультурности, мол, люди будут смешиваться, учиться жить друг с другом, разбавляя собой региональные этносы. Я же считаю, что всему конец: не бывает войны, которая бы способствовала миру, демократии и прогрессивной культуре. Если даже после Оранжевой революции в Украине наступила консервативная свистопляска и этнический раскол, то после Евромайдана и АТО народ уже ни склеить, сколько не мантруй об обратном и «едином».
Ненависть переместилась из области политического нарратива в область личного чувства. Возможно ли построить современную страну из контуженного и озлобленного населения? Это сейчас можно смотреть только в сторону России и видеть щелкающую пасть пьяного олигофрена. Но рано или поздно придётся оглянуться по сторонам, и понять, что враг – он не только в Кремле. Не только в Киеве, Брюсселе, Вашингтоне. Враг – внутри. Пройдут годы, а он всё ещё будет оперировать категориями патриотизма, сотрясать мудями мёртвых героев и спорить кто больше бутеров замутил на Майдане.
У меня не осталось оптимистических прогнозов в отношении гуманистической повестки в Украине. По крайней мере, на ближайшее десятилетие. Это не значит, что борьба бессмысленна. Это значит, что борьба – предстоит, и за концом войны не будет рая. Будут 1950-е с надеждой на превращение во что-то типа Польши.
Сам факт необходимости борьбы – прискорбен, поскольку означает, что люди вынуждены жертвовать собой, вместо того, чтобы жить, любить, смеяться.
Что за культурные продукты производит Мордор? Если кино, так обязательно про беспризорников, бомжей, больных детей. Всегда адок, щемящий мрак. Его от нас и ждут на кинофестивалях.
Наши люди никогда не жили в мирное время. То время, которое нам сейчас кажется мирным, таковым не было. Был только вечный сурвайвал-хоррор с перекошенным лицом и надеждой, что вот-вот, ещё чуточку, и хлоп – все мы сидим в саду, и слышно только яблоки во ртах хрустят.
Выбор между тем смириться или бороться уже сам по себе трагичен. Бороться, конечно, достойней, но нет ничего радостного в самом порядке вещей, которое требует борьбы. Для простой и незамутнённой политическим нервом красоты в этих обстоятельствах не остаётся места. Я не понимаю как говорить о розах с людьми, у которых за окном гремят танки. В мире моей мечты нет разговоров о борьбе с консерваторами и необходимости прогрессивной политики. Есть только путешествия и искусство – всё то, что эта проклятая война сделала неуместным.