О пригожинском «Марше на Москву».
1
Гори, кремлёвская Россия! Пора поджечь с тебя имперский мир.
Однако, всё это лишь шум надежды. Реальностью пригожинского мятежа может оказаться режимный театр устойчивости с последующей трансформацией в ещё более тоталитарный, военный путинизм. Это позволило бы органично ввести военное положение, объявить мобилизацию, поднять железный занавес, и отрастить усы под китель.
Надежда, впрочем, не сдаётся – особенно зная главный российский талант надувать грудь, сообщать свою несокрушимость («вторая армия мира», «Киев за три дня»), и торжественно обрушиваться под весом собственного «величия».
Другое дело, какие условия для этого нужны: верхи по-старому не могут (кризис власти), а низы по-старому не хотят (желание перемен) – настолько, что могут выйти на улицы и взять власть в свои руки (готовность к организованному революционному насилию). Есть ли такие условия в РФ? И кто, если не «революционный класс», может стать актором переворота?
Да хоть чёрт лысый! Рукотворная политическая «безальтернативность» на пост-советском пространстве давно превратилась в удобный предлог для сохранения статус-кво. Хватит! Любая суета внутри России открывает окно возможностей для всех. Хотелось бы увидеть, как в это окно влетает птица завтрашнего дня. И попадает, например, в какой-то мост. Хотя мечта увидеть Кремль в огне острее.
2
Один из выводов, которые нужно сделать из пригожинского мятежа заключается в том, чтобы прекратить называть российских солдат «орками», и понять, что свержение авторитаризма невозможно без людей, умеющих обращаться с оружием, и готовых к насилию.
Мятеж вагнеровцев обнажил не только внутренние противоречия путинизма, но и реальный путь для антипутинской оппозиции: вместо того, чтобы ждать Болотной, и поносить российских солдат, гонимых на убой из нищей рабочей глубинки, нужно усилить работу в их рядах; нагнетать условия для Марша на Москву.
В отличие от интеллигентных болтунов, заседающих на берлинской веранде, обманутый, обворованный, и брошенный в преступную мясорубку российский солдат находится в положении, которое питает условия для совершения им государственного переворота – революционного действия, которое этот солдат способен не просто обсуждать, но и воплощать в жизнь, наматывая на танковые гусеницы кишечники панов и генералов.
3
Многие поспешили разглядеть в «молчаливом непротивлении» пригожинскому маршу распад и слабость путинской консолидации. Другие – привычную апатию российского народа, чьё равнодушие к происходящему выставляется чуть ли не формой свободного выбора, мол, мы всё понимаем, ни на что не можем повлиять, и поэтому не видим необходимости возбуждаться всякий раз, когда наша страна совершает от нашего имени историческое преступление, а с экранов несутся призывы к геноциду и ядерному удару.
Всё это сообщает глубину проникновения идеализма в политическую культуру. Люди обсуждают содержание голов, – мысли Пригожина, мнение Путина, настроения россиян, – забывая, что мир находится не в головах, а головы в мире. И всё, что в этих головах происходит продиктовано материальной реальностью. Каждый из нас думает ровно то, что может себе позволить думать. Все наши действия и мысли есть продукт среды, и личности, которую эта среда производит.
Нам хочется, чтобы путинизм был слабым и скорее развалился. Поэтому мы говорим о «молчаливом непротивлении», и дышим газом собственных надежд; создаём картину реальности, и ищем ей подтверждение, одобрение собственных грёз, как если грёзы не требуют действий, чтобы воплотиться.
Меж тем, на каждом видео с Марша Пригожина видно весьма ограниченное количество солдат и техники. Понятно, что взять Рим такими количествами невозможно. Однако мультик, который транслирует на экраны наших черепов идеалистическое воображение, оказывается более привлекательным зрелищем, чем мир, где отдельно взятый путинский бандит торгуется за пенсионный полис.
Далее мы начинаем злопыхать по поводу «слабой» ответки режима, которая, в действительности, является ответкой, не позволяющей умножить количества вовлечённых людей. Если бы Кремль начал гасить по «музыкантам» с тем напором, который представляется «более адекватным» мятежу, шансы на присоединение к ним других акторов резко бы возросли.
Произошедшее не пройдёт бесследно, и ещё отзовётся, но, по моменту, система устояла – всё погасили за сутки. Ничто не упало. Чёрт уцелел.
Часть расстроившихся по этому поводу людей принялась поносить россиян, отказавшихся хвататься за очередной «исторический шанс», и в очередной раз провозглашенных «тупыми рабами».
4
Крах путинизма не будет результатом путча кучки. Вместо этого, и сам путинизм, и все кучки, но главное – массы «тупых рабов», в которых, как думается среднему классу, нет ничего, кроме страха и апатии, будут втягиваться в воронку События, обстоятельства для которого создаёт империалистическая война и стоящая за ней экономическая модель.
Это Событие не будет говорить голосом личности. Потому что исторические события говорят голосами коллективных действий.
Историю творят народы. Не потому, что что-то там себе думают, а потому, что так диктует им их шкура в физическом пространстве. Исход встречи шкур решит соотношение их сил. Количество переходит в качество.
Историческая точка, при которой массы оказываются готовы покинуть дома, и вешать на липах министров, ещё не достигнута. Но события, вроде пригожинского марша, её приближают. Каждое из них по отдельности не имеет исторического значения. Однако в сумме они нагнетают тенденцию, которую важно развивать. Из малых актов ткётся пьеса, пока все мысли, голоса и словечки не сольются в рёв народного зверя.
К Событию можно готовиться. Для этого не нужно ждать, пока проснётся «тупой раб». Действовать необходимо здесь и сейчас, на доступном тебе уровне, исходя из наличных у тебя средств и качеств. Содержанием такого действия является коммуникация и организация, способствующая эффективному взаимодействию группы людей: дома, на работе, во время любых событий и происшествий. К кому ты обращаешься? Что вы делаете? Как?
Люди борются не за идеи. Люди борются за жизнь. Не за царя. Не за нацию. Не за свободу. За физическую возможность быть. Тот, кто не борется, тот мёртв. Среди живых таких не встретишь.