История культуры – это история побега от природы, чувства, и пизды – в город, разум и хуй. Побега, обречённого на неудачу, и сопровождающегося навязчивой борьбой человека с собственным телом. Таким образом, более развитая культура подразумевает более изощрённую репрессию сексуальности.
Что может быть более культурным, чем балет, чьи тропы успеха ведут в долину искалеченного тела? Не удивительно, что именно этот танец считается вершиной развития танцевального искусства в белой культуре. Как и не удивительно то, что балерина – это женщина без груди, запечатанная в корсет и передвигающаяся на цыпочках. Красота «Лебединого озера» – это красота дыма над газовой камерой.
В отличие от балета, тверкинг выражает не укрощённую грацию, а триумф природы. Пляску тела, не знающего корсета, и сотрясающегося наружу.
После тверкинга у тебя не остаётся исковерканных суставов и анорексии – удовольствие здесь доступно без членовредительства.
Празднуя плоть, тверкинг отвергает европейскую красоту, требующую от тела мученической худобы как свидетельства победы над желаниями. Идеальными моделями, в этом смысле, являются узники газовых камер и голодающие дети.
Большая круглая задница тверкинга насмехается над костлявой белизной и её мечтающими о тортах моделями.
Пусть мода и эксплуатирует секс, сам её медиум асексуален. Модель – это приятное зрелище, чьё остроконечное тело не сулит удовольствия. Его рыночная функция – соблазнять на покупку статуса. Сексуального постольку, поскольку он символизирует власть, и принадлежность к власть имущим – могущим купить.
Фигура подчинённого, впрочем, амбивалентна. Власть принадлежит не тому, кто хлещет хлыстами, а тому, кто позволяет себя ими хлестать. «Раб» контролирует «мастера», используя в качестве властного заклинания стоп-слово.
Балерине ещё только предстоит сорвать корсет. Модель ещё только готовится впиться зубами в кремовые куски сахара. А тверкуша уже восстала.