Всегда летние голливудские улицы; атлеты сверкают на паркинге стразами пота; кроме того, донаты и трансвеститы, мечети и синагоги – всё разное, и, тем не менее, сосуществует друг с другом в сплаве современного мира. Можно ли здесь не опьянеть? Не стать патриотом Содома и Гоморры? А ведь так – не везде; и пока мы тут мужеложествуем от души, за рубежами нашей золотой беседки люди с головами бульдогов гоняются с вилами за бабочками. Чем дольше ты в парах первого мира, тем шире кажется пропасть между жизнью и смертью, Вавилоном и Мордором. Я не верю в рай, но знаю множество миров, которые превосходили тот, из которого я; мира, который по-прежнему где-то там, в застывшем на вечность 13-м веке, – и вот, значится, три жабы в говне под дождём на полном серьёзе обсуждают, считать ли людей за людей, если эти люди – геи и лесбиянки. Большинство обитателей квашеного киселя не догадываются, что другое – возможно. Вопреки вереску кликуш, реальность не распадается на перхоть, если церковь, семья и вся прочая полиция нравов перестают играть ключевую роль в общественной жизни. Напротив – общество преображается, становится цветным и увлекательным: отныне личность в нём возможна, и потому вокруг – разнообразие. А значит – жить здесь интересно и хочется.
35 долларов и доктор по имени Нефертити Браун выписывает тебе справку, которая сообщает, что тебе богом велено курить марихуану. "Сомы грамм и нету драм". А где-то там, за пеной океана, Исламское Государство вербует жен и отпиливает каменные головы тысячелетних статуй. Такова цена автомата со 150-видами соды, который недавно установили на бульваре Санта Моника. Джека не волнует демократия в Украине. Джека волнует цена на бензин у себя в Талахасси. И только от этого зависит кого поддержит Статуя Свободы на скачках заморских бабуинов. Вальсируя с другими титанами, западная империя склонна поддерживать национальные революции, в результате которых повстанцы-освободители, вдруг, превращаются в ИГИЛ. В итоге юродивая Россия по-прежнему бдит и мычит, да только вокруг неё – новые варвары. Спор о том, кто больший гад – Асад или моджахеды оказывается спором о том, на верёвке какого цвета лучше повеситься.
А в Калифорнии, тем временем, жара – подруга завтра ставит силикон, а сегодня дала мне подержаться за её бицепс: на ощупь – покрытое шёлком стальное ядро. Мы стоим в облаках, а под нами шевелится кит; с высоты голливудских холмов машины напоминают бронзовых моллюсков, а сам Лос Анджелес – морское дно: кишит и простирается, пока дымка не проглатывает его на глазах у пустыни.
Когда Украина говорит о евроинтеграции, на лице Европы возникает улыбка Моны Лизы. Представьте себя на месте Ганса, который только что проглотил братвурст и собирается в оперу, и тут к нему стучится страна-Чиполлино, просится в дом, тоже хочет сосиску. И вот ты, значит, Ганс, смотришь на всё это искреннее стремление на Запад, а народный депутат и советник Начальника Генштаба говорит:
"В то время, когда общество должно было бы объединиться в борьбе с московской агрессией, организации так называемых “ЛГБТ” наращивают масштабы своей деятельности. Даже сейчас, когда боевые действия на Востоке активизировались, они планируют ряд мероприятий, включительно со своим “мини-гейпарадом” – “Маршем равенства”. Это – не просто робота, направленная на моральное разложение украинского народа, но и плевок на могилы тех, кто погиб в борьбе за Украину, а также на живых защитников Родины. [...] Организации “ЛГБТ” зачастую позиционируют себя как защитников “невинных жертв”, которые страдают от “гомофобии”. Но на самом деле они исповедуют крайне агрессивную идеологию, которая не терпит инакомыслия. Их пропаганда неотделима от гендерных идей, согласно которым нет ни врождённого мужского и женского пола, ни гетеросексуальности как нормы полового поведения. Они действуют хитро и разбивают свою борьбу на этапы: сначала – “противодействие дискриминации”, потом – легализация их “браков”, включительно с правом усыновлять детей, и в конце концов – принятие суровых, тоталитарных законов, согласно которым должна преследоваться любая отличная от них мысль (например, этот текст мог бы повлечь за собой криминальную ответственность). "
О том, как украинские патриоты будут бороться с "крайне агрессивной идеологией, которая не терпит инакомыслия", сообщает одно из отделений "Правого Сектора":
“Мы, бойцы 13-го ЗБ ДУК ПС, вместе с другими националистами, сделаем всё от нас зависящее, чтобы не допустить в Киеве содомского шабаша. [...] "ЛГБТ-активисты" стремятся не просто назвать болезнь нормой, но и уничтожить любые традиционные представления о человеке. Вероятно, извращенцы надеятся, что им удастся провести свой шабаш в этом году, учитывая, что основные ресурсы националистов идут на войну. Но они ошибаются: несмотря на войну, в Киеве достаточно патриотов, способных остановить беснование дегенератов. Националисты будут самостоятельно противостоять либеральным экстремистам до тех пор, пока мы не построим государство, которое будет заботиться об общественной морали и бороться против болезненных явлений!".
Мэрия европейской столицы бросается на защиту ценностей Великой Французской Революции. “В Киеве не существует ущемлений по каким-либо признакам, и каждому человеку гарантируется свободное изъявление взглядов и убеждений”, – заявляет мэр-гантеля. Но тут же уточняет, что “сегодня, когда на Востоке Украины продолжается война, проводить массовые мероприятия, которые к тому же неоднозначно воспринимаются в обществе, не время”. Действительно, с какой стати европейские посольства требуют от украинца показать обратный билет на самолёт, когда он приходит выпрашивать визу на 15-суток в мир умывальника?
"Когда я мастурбирую, моя мать приходит молиться ко мне под дверь", – говорит Джанис. – "Но она перестала бороться с моей "слишком сексуальной" одеждой. Она – консерватор, но и до неё дошло, что мы больше не в Гане, и это не новому миру нужно к нам адаптироваться, а нам к новому миру".
Всё это я к тому, что развитие украинской демократии невозможно без понимания, что бога нет, и deus ex machina не бывает – ни Америка, ни Европа не научат мёртвого танцевать. Человека нельзя изменить, но он может измениться. Единственный способ победить Россию – это не быть ею.