Быть культурным человеком означает жить в мире грёз – реальности, сотканной из символов и текстов. Ничто в таком мире не истина – всё относительно, как пар над твердью – чистый вымысел. Между богами и фавнами, любовью и социализмом, национальным чувством и фондовой биржей нет принципиальной разницы. Всё это лишь слова – щенки воображения, которые становятся голосами в наших головах. Отношения между этими вымыслами определяются идеологиями, которые всегда подобны гному – в них не вмещается неоднозначная действительность вещей.
Жизнь неизбежно задыхается в словах. Произвольность их смыслов, однако, несёт в себе свободу. В первую очередь, от самих слов; от представления о них, как о каменных глыбах. Язык оказывается мистерией – каждая мысль дрейфует в пространстве своих возможных значений. Подобно горсти пауков, смыслы то и дело просачиваются между пальцев, и расползаются в стороны. Это превращает речь в оккультную практику. Волк может обернуться филином, а опушка – кукушкой. Говорить – всё равно, что теряться в чаще леса. Ты никогда не знаешь, куда заведут тебя тропы предложений. Бесы являются с сюрпризом. Как цветы.
Нарождающиеся образы становятся фактами реальности. Я говорю "единорог", и расцветают лбы прохожих. Тоже самое происходит, когда я вижу в ком-то друга, женщину, фашиста – набросив сеть из слов, ты принуждаешь соответствовать их значениям; как если не мир рождает слова, но слова – мир. Сами же значения преломляются в субъекте. В итоге: сколько голов – столько миров.
Пластичная эфемерность культуры позволяет играть с действительностью как тебе вздумается. Всякое заключение, любая, даже самая сумасбродная интерпретация происходящего, – легитимна. Всё, что тебе остаётся на этом параде фантазий – выбрать свои, и плескаться в них, пока не чавкнет крышка гроба.
Истины – для овальных простаков. Лишь в полной анархии восприятия – цветное бытие. Почему бы не поджечь пороховую бочку воображения и не начать творить жизнь, как литературное произведение? Поэзия всё обращает в лунный свет. Повседневность преисполняется интригой. Всё в ней теперь звенит и искрится. Мечта – возможна. В каждом спит террорист и колдун. Главное – поджечь.
В отсутствии святого и незыблемого, в отказе от коллективной судьбы и чужих иллюзий, в возможности быть в собственном образе мира – ключ от жизни как аморального приключения; поводок от самого бога. Сама свобода.