Я встречал Шатуна и раньше – размахивая кулаками, он бродит по Little Tokyo. В его блестящем чёрном торсе отражаются все, кого он посылает на хуй. А на хуй Шатун посылает всех. И тут же рычит в ответ на свист автомобильных тормозов: “Стоять-сосать, проклятые бляди!”. В общем, я никогда ещё не видел Шатуна мирным. Как, впрочем, и его рукоприкладства. Поэтому сегодня, когда он снова возник у меня за спиной, я продолжаю дожидаться свой латэ в шляпе и красных сапогах. Шляпа от кулака слетает первой. “Какого хуя?!”, но Шатун и не думал оглядываться – отряхнув кулак, он продолжает шагать, разгоняя прохожих, как ледокол льдины. В голове у меня почему-то включилась кассета из 2009 года: “Тебе нахаркали в лицо, а ты даже не дал сдачи?”, – спрашивает голос друга, которому я только что сообщил, что на меня напали. В итоге, я иду за Шатуном. Я не знаю, зачем, чего хочу, что буду делать. Я просто следую за ним, а голос друга продолжает: “Если бы мне нахаркали в лицо, я бы точно не сдержался…”. Чёртов Шатун, психованная сука... Какого хуя? Шатун тем временем раздаёт подзатыльники случайным прохожим. Кто бы вы думали машет рукой полицейской машине? Высунувшееся из неё лицо офицера Мендозы внимательно проспало историю о нападении на человека в красных сапогах. Мендоза подытожил её страсти прямым вопросом:
“Что вы хотите, чтобы мы сделали, сэр?”.
Этот вопрос завис мой iOS. И правда – чего я жду от этих офицеров? Не потому ли я здесь, что желаю возмездия, которое не в состоянии осуществить собственноручно, и потому зову на помощь псарню власти? С другой стороны – человек, нападающий на прохожих, совершенно очевидно нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Вот только какое отношение к медицине имеют эти господа с дубинками?
Вздохнув, офицер Мендоза кивнул напарнику, и акула патрульной машины поплыла по направлению к Шатуну. “Стоять-сосать, проклятые бляди!”. “К стене, сэр!”. И вот Шатун в наручниках к стене. “ФБР, ЦРУ, вертолёты – все не хуй!”. “Что вы хотите, чтобы мы с ним сделали, сэр?”, – повторил свой вопрос Мендоза. А у меня под шляпой, вдруг, не оказывается ничего, кроме образа советских ментов, поливающих из шланга пьяницу на фоне грязно-синей плитки. Невидимая ушанка пожирает своими мохнатыми губами голову человека-хомяка. “Его нужно доставить в какой-то кабинет с успокоительным”. Да, такую розовую комнатку, где бабочки схватятся лапками за губы Шатуна, и растянут их в дружелюбную улыбку. “Успокойтесь, сэр. Вы хотите наказать этого человека?”. Наказать?! Обоже, нет! “Вы хотите, чтобы мы его арестовали и посадили в тюрьму, сэр?”. “Да ему не тюрьма, а врач нужен!”. “Сэр, таков закон – либо вы выдвигаете против него обвинения и являетесь в суд, – тогда мы его сразу здесь пакуем, – либо мы будем вынуждены его отпустить”. “Я, если что, могу ему просто пизды ввалить”, – спешит на помощь парковщик из отеля напротив. “Я не хочу никакого суда!”. “То есть, вы не будете подавать на него в суд?”. “Нет!”. “Тогда мы заставим его перед вами извиниться”. “Хуй вам, ублюдки, а не извинения!”. “Не надо мне извинений!”. “ФБР уже здесь, суки?!”. Мендоза вдавливает лицо Шатуна в стену, и Шатун теперь, как улитка с вытаращенными глазами. Да что же это такое?! Я не прошу пыток! Просто, просто... “Просто вызвал ментов?”. “Просто очевидно, что Шатун не должен быть на улице в таком состоянии!”. “Что мы делаем, сэр?! Пакуем или отпускаем? Пакуем или отпускаем?!”. “Хуй себе в рот упакуйте!”. “Сэр?”. “Да отпустите же его, наконец!...”
Это история могла бы быть красивой. Вооружившись томиком Бакунина, я мог бы сказать что-то похвальное: например, что все копы – ублюдки, и государство – это пасть. Однако в действительности пасть – это я. Под кожурой гуманизма прячется гражданин: маленькая фашистская сволочь, готовая дёргать рычаг гильотины. Не удивительно, что Siri показывает мне теперь только новости Трампа... Система очевидно бракована, если её ответом на действия психа является наказание. Но меня здесь волнует не столько система, сколько человек, активирующий её карательный аппарат. Нить Ариадны приводит меня к Минотавру – зеркалу в голом торсе Шатуна, из которого на меня смотрит Адольф Гитлер. Он без повязки и усов на этот раз – в широкополой шляпе, красных сапогах. И единственное, что мешает ему зигануть – это стаканчик остывшего латэ в руке.