Сегодня ни один политический диспут не обходится без людей, идущих пузырями от воззваний к социальной справедливости. “SJW!”, – язвят они. “За всё хорошее, против всего плохого?”. Откуда растут конечности у этих словесных заготовок? И что они сообщают о тех, кто их использует?
“За всё хорошее против всего плохого” – это риторический каннибал, призванный обнулить всякое прогрессивное требование, свести его конкретику к абстракции добрых намерений. Вместо того, чтобы опровергнуть основания для претензии к заявляемой несправедливости, собеседник использует кодовый мем “за всё хорошее…”, смещая фокус с содержания критики на личность критика.
С помощью этой фразы, ядовитый болтун судит по себе, и подвергает сомнению искренность собеседника, намекая, что несправедливость волнует его лишь как фон для морального перформанса – повод встряхнуть мудями рыцаря на белом коне. Если же искренность собеседника не поддаётся сомнению, “за всё хорошее” разоблачает его “наивность”, отказ принять несправедливость как имманентную спутницу бытия. В итоге, социальная проблема, ставшая поводом для разговора, вытесняется из кадра. Как и поиск её решения. Остаётся “мудрость” морального банкротства, пресекающего дерзание, направленное на трансформацию мира.
И правда – зачем бороться со злом? Он ведь было, есть и будет. Такова жизнь. И вообще – существует ли “зло”? Тут ведь как посмотреть… Так философствуют те, кто не способен мечтать и менять. Это не реалистичный взгляд. А обыкновенный цинизм. И звучит он из сытых “демократических” ртов, которые желают изменить мир, не желая менять своего барского положения в нём.
Да, фразу “за всё хорошее” можно услышать и из очевидно правой пасти, ведущей борьбу со всяким “левачеством” – в первую очередь, феминизмом и мигрантами. И, всё же, её родной юдалью являются мещанские рты рыночной интеллигенции, чья морально-этическая позиция носит преимущественно сценический характер, и сводится к декларациям без намерений.
В обществах позднего капитализма, интеллигенция не заявляет никаких идеалов. Концептуальные обоснования для её “пост-идеологического” содержания даёт постмодернизм. Чья ирония скрывается страх и недоверие к человеку, ставшие результатом Аушвица и ГУЛАГа. Её взгляды заключаются в том, чтобы не иметь взглядов. Её слова не значат ничего, поскольку говорящие их в них сами не верят.
“Но чего же она хочет, всё-таки, эта талантливая группа карикатуристов и поэтов? Куда зовёт? Куда ведёт? Никуда! И в этом весь секрет её успеха. Она даёт красивое и злое выражение пассивному скептицизму интеллигентного мещанства. Она никуда не зовёт – ни направо, ни налево. Она только регистрирует. В краске и в слове она даёт выражение психологии исторического тупика. Некуда идти. Надеяться не на что. Реакция груба. Но – масса?… Масса тупа. Тупа уже потому, что массовидна. Что же остаётся? Вера? Но как отважиться на полёт в наше время аэронавтов…? Любовь? Конечно любовь... Но вот вам все подушки алькова. Что же остаётся? Немного иллюзий, немножко романтики и радость красивых форм и неожиданных сочетаний. Но иллюзии хрупки, романтики нам не по возрасту – и каждую каплю романтики приходится растворять в бокале цинизма. А красивые формы... Красивые формы, как и безобразные, пожираются смертью. В итоге остаётся только маленький технический вопрос: погребать или сожигать? Не всё ли равно? Впрочем, лучше сожигать: "черви так щекочут”. (Лев Троцкий)
Впрочем, не иметь убеждений – это очень удобно. Особенно когда тебе нужно проявить нравственную пластичность, договариваясь о выгодной сделке с явными подонками. Которым бы ты руку не подал, если бы у тебя имелись принципы. Но принципов нет. Зато есть профит.
Этическая лабильность этой позиции драпируется парой-тройкой фраз о правах человека. Однако политические существа, стоящие за этими фразами, бороться за них не станут, чувствуя всей интуицией своего класса, что они представляют угрозу их привилегированному положению хороших “оракулов” при плохом царе. Из их уст доносятся позы, и потому, когда ближний выражает взгляды, они нервничают, и “разоблачают” себя в злорадном вопросе: “за всё хорошее…?”
Их ведёт по жизни их нежная, высокообразованная, невероятно чувствительная к теплу задница, которая будет нащупывать его при любом режиме и идеологии, пока другие, – нищие, раздавленные, исковерканные, – будут бороться – за всё хорошее, против всего плохого.