«Украинская литература стремится исполнять свою задачу решительно, брать барьер и прорывать какой-то фронт. <…> Мы всегда ставим предельные задачи: духовность, нация, патриотизм, Европа», – отмечает писатель Владимир Ешкилев. Фактически, украинская культура стремится спасать мир, впадая в крайности. «Если идти в Европу, то только с заявлениями, что всё что не Европа – куча говна». Понятия духовности, нации и патриотизма насаждаются у нас в исключительно агрессивных формах, с воинственным непринятием другой точки зрения. Хорошим тоном для человека, борющегося за украинскую нацию, считается не вычленение своей национальной самости, а противопоставление её другим самостям («крутое» украинское реализуется не само по себе, а как бы на фоне «дикой, имперской и тоталитарной» России). То есть, мы лучше тех, кто хуже нас. Мы хорошие потому, что другие – плохие. Мы слабые, потому что нас угнетали.
Современная украинская культура лелеет войну с Россией, во имя Европы, отвергая культурный диалог, оставаясь в парадигме лишь двух полюсов: добра и зла, Европы и России, Рима и Византии. Полярность эта примитивна, и не несёт в себе свободы. По сути, великая украинская культура по-прежнему ищет пристанища в объятиях империй. Существуют творцы, видящие украинскую культуру в контексте культуры европейской. Существуют те, кто стремится войти в российское пространство. И очень редко можно встретить адептов, собственно, украинской культуры, своего собственного контекста – Украины во множестве её тонов, оттенков и энергии. Звучат вопросы «Что Украине может дать Европа?» или «Что даст Украине Россия?». Почему же Украина никогда не рассматривается как мощный культурный терминал, способный обогатить другие пространства ценностью своего культурного наследия; быть достойным и самостоятельным фактором на мировой карте?
Поиск национальной идентичности посредством крайностей порождает множество бессмысленных споров: «Кого считать украинским писателем?», «Действительно ли русский язык в Украине – это русский язык, а не уродливая коряга?».
В Украине возник культ мифической чистоты. В числе её признаков называют язык, географию, определённую идеологию. Расхожими стали утверждения: «Колыбелью украинской нации является Западная Украина», «Украинский писатель должен писать только на украинском языке», «Киев – шлюха украинской нации», «Восток Украины – это территория пьяной урлы и вонючих шахтёров». Эти стереотипы превращаются в идеологические установки, на основании которых делается заключение о качестве патриота. Их слабость в том, что они ведут Украину в изоляцию, невозможность диалога между носителями разных культур и мнений.
Украинских писателей, которые пишут на русском языке, вытесняют за пределы национальной революции, в гетто чужих и безродных, в «чемодан, вокзал, Россия». Для украинского националиста русскоязычный человек в Украине – это культурный враг, агент северного соседа, символ зла и стимулятор исторической обиды. Для России же русскоязычный Украинец – это хохол-полукровка, сирота из провинции, уродец с гибридом культуры внутри. Подобные взгляды сеют лишь ненависть, комплексы, взаимную вражду. Пока эти взгляды будут преобладать, Украина так и останется неопределённой территорией обособленных и злобных запертей, которые не образуют единой нации.
Чистоты не существует, друзья. Она лишь возлюбленный миф тех, кто хочет залезть на небо и завизжать оттуда на весь мир: «Я лучше вас, я выше вас, вы – хуже». Не стоит корить русскоязычное население Украины за плохой русский. Их русский – это русский Украины, язык, выращенный не только традицией, но и современным контекстом. Любое пространство влияет на индивида, преломляет его в себе. Чистота невозможна. Чистота – это мёртвый идеал. Всё замутняет всё.
Не стоит искать нацию в агрессии, противопоставлении, национальной ненависти. Это путь смерти, дорога подвала, гниения и разложения. Крымский художник Исмет Шейх-Задэ говорит по этому поводу:
«Украина обречена на много-полярность. Украина разная, много-центровая. От Запада на Восток, с Севера на Юг есть мощные культурные терминалы. <…> Общая беда нашего пространства [заключается в том, что] нет кровеносного обмена внутри страны, а если в мозг не поступает кровь, то вы сами понимаете… Будущего нет. Речь об очень простой биологической модели. Активация внутренних потоков крайне важна. <…> Когда ты осваиваешь язык родственного организма внутри себя, тебе проще выстраивать отношения с внешним миром…».
Истинная свобода кроется в понимании, что украинский писатель может писать не только на украинском языке, но и на татарском, русском, польском и вообще любых языках; что русскоязычное население Украины – это тоже Украина.