Общество сопровождают запреты. Там, где табу – слова про грязь, и грех. Про извращения. Обращение художников к запретным темам не редко списывается на больной рассудок, дурной вкус или желание привлечь к себе внимание любой ценой. Я предлагаю взглянуть на извращения вне стигмы, которая их окружает. Для чего писать о детских оргиях, копрофагии среди стариков, изнасиловании мёртвой собаки, кормлении Иисуса дерьмом, или дырах в лице нового президента? Зачем заигрывать фантазией с фашизмом, гомосексуальностью или отборной поркой? Ответ на эти вопросы содержится в понимании той общественной функции, которую выполняют писатели и художники. В отличие от обывательских масс, они существуют не для того, чтобы сохранять текущий порядок, но чтобы сомневаться в нём, тем самым развивая культуру и общество.
В социуме постоянно происходит процесс утверждения норм. Система усредняет индивидов, делает их унифицированной толпой. Большинство сердец не знают такой роскоши как личность, и бьются в общем ритме послушного коллектива. Нормальный человек всё больше напоминает робота с оловянными глазами.
Не стоит бояться запретных тем. Развитый интеллект способен осмыслять их без истерик. Извращения на службе искусства расшатывают духовные скрепы и подрывают культурные ценности; провоцируют общество пересматривать свои представления о нормальном. В этом процессе рождаются новые смыслы, решения и связи. Расширение рамок мышления суть расширение пространства свободы.
Разговор об извращениях высвобождает связанное с ними напряжение. Запрет писать о педофилии способствует её превращению в навязчивое желание. Такой запрет – соучастник реального насилия над детьми.
Будет наивным утверждать, что внутри человека существуют лишь общественно-приемлемые желания. Подавлять их – это сеять маньяка. Замалчиваемое всегда воспаляется. Так почему бы не выговаривать свои фантазии прежде, чем они воплотятся в преступления?