Левый радикализм остался в тех временах, когда раздел на «левых» и «правых» имел место быть. Сегодня всё это уже смешалось в коктейльную пляску. Сознавая наступление времён гибридных идеологий, интеллектуал приходит к осознанию необходимости коррекции своего отношения к действительности. Речь не о сдаче позиций, но об адаптации и обретении новых средств сопротивления. Обновление мышления является основополагающим принципом интеллектуального развития; выработкой иммунитета к свежим заразам. Общество Спектакля превратилось из угрозы в данность, с которой, волей не волей, приходится взаимодействовать. Мы можем тысячи раз заявить, что такое общество является врагом всякой подлинности. Однако не стоит забывать, что и врага можно заставить служить благу.
Каков наш мир?
Это мир лишённый истории, преломляющейся в призме политических идеологий и обслуживающих их медиа, которые олицетворяют собой глобального гондольера. Этот гондольер перевозит реальность на фабрику иллюзий, где она подменяется символическим видением, и вбрасывается обратно в общество.
Виртуальность столь густо наводнила медиа (через которые мы и воспринимаем мир), что в нас возникают сомнения: «Существовала ли вообще реальность?». Все доказательства о ней уничтожены. Происходит затмение сознания, виртуальность приходит к власти и становится единственно верной реальностью. Вышеописанное – ситуация из «1984», момент рождения телечеловечества; мира, где люди, страны, идеологии и товары – это пустые сосуды, готовые заполниться любыми смыслами. По сути, мы стоим на восходе пластичного, зыбкого мира, где истина относительна, а релятивизм абсолютен. Мир людей без собственного стержня – это мир людей, которыми легко управлять, так как «истина относительна».
Что это даёт художникам на службе в медиа?
Мир пустых сосудов наделяет журналистику небывалой мощью. Из информатора она превращается во владыку реальности, ведь именно работа СМИ поддерживает вымышленную картинку перед глазами масс; картинку, ставшую реальностью.
Вот почему искусство должно вторгаться в журналистику. На старом месте оно утратило свою связь с обществом, и перестало на него влиять. Искусство на позициях искусства больше не имеет значения. Куда более актуально искусство, сокрытое в журналистике.
«Знаете, роман вообще не слишком современная вещь. Чтобы написать роман, нужно время, и чтобы прочитать его, нужно время. Я пишу роман два-три года; за это время мир вокруг меняется. Поэтому то, что я пишу, не может быть современным. Современная вещь – это журналистика, она буквально занимается сегодняшним днем». – Грэм Свифт
Сегодня главную роль в формировании сознания масс играют именно СМИ. Самое интересное в этом то, что Общество Спектакля готово освоить любую информацию – следовательно, журналистика позволяет посеять в общество наиболее безумные идеи. Сказать можно что угодно, и это станет всеобщим. В этом и кроется ключ от реальности для художников и литераторов, которые получают шанс внедрить свои образы в миллионные аудитории – обходным путем, через СМИ.
Безусловно, сегодня можно написать роман-манифест, в котором автор призывает совратить всех детей Африки. Но такой жест вызовет скорее снисходительную улыбку, мол, художники – что с них возьмешь? Однако если завтра художник под маской журналиста попросит о совращении африканских детей на страницах «The New York Times», то африканские дети таки будут совращены. В современном мире искусство может быть эффективным только посредством медиа.
Постмодерной стала не только культура. Постмодерной стала сама реальность. Если литература перекочует из книг в газеты, мы неминуемо увидим рассвет нового искусства. Это и правда сумасшедшая эпоха. Так почему бы не воспользоваться этим сумасшествием, пока корабль ещё не ушёл на дно? Захват влиятельных медиа неочевидным, но, по сути, подрывным искусством – вот цель, достойная творцов.