Вообразим условного советского писателя Н., который, вдруг, перестал писать валентинки Партии. Вот он, – угловатый сын колхоза, – хлещет водку на чердаке и ощущает, как к нему подкрадываются новые образы: любовь человека и амфибии, загробный эрос и поедание кала, облизывания восьмилетнего соседского сына прямо на красных знамёнах Отечества. Что ждёт такого писателя? Его, безусловно, поставят к стене и пустят в его тёплую грудь рой свинцовых ос. Позже, когда расцветёт техно, а вожди натянут на свои пасти демократические маски, современник воскликнет: «Писатель Н. пал жертвой тоталитаризма!». Режим падёт, и запрещённые книги писателя Н. получат право на жизнь. Впрочем, лишь временно. Ведь и теперь найдутся те, кто бросится травить уже мертвого, но по-прежнему скандального автора. Эти палачи будут кричать так же громко, как и их предшественники – изменятся разве что поводы для недовольства. «Да как он посмел? Его книги нужно запретить! Они сеют разврат, национальную вражду, оскорбляют бога, плюют в лицо морали и нравственности! Такой писатель – угроза нашему обществу!».
Казалось бы, всё вышеописанное чудовищно, и жизнь советского писателя Н. – это одно сплошное свидетельство несвободы, мракобесия и фашизма. Разве можно запрещать книги? Разве культура имеет пределы? Любовь так широка – есть ли разница между сексом со зрелой женщиной и сексом с ребёнком? Постмодернизм учит нас воспринимать многогранность мира. Мы не брезгуем ни запрещёнными идеями, ни запрещённым эросом. Однако же, трагедии писателя Н. были вершиной его литературы. В сущности, самой его жизнью. Его книги читали, запрещали, снова издавали и опять подверглаи запретам. Так или иначе, его тексты вращались в жерновах культуры и, значит, – жили.
Сегодня все иначе. Техно изменило скорость времени, законы обществ, сознание человека. Книги советского писателя Н. ещё некоторое время издавались на волне «запрещённой славы», но и эта слава оказалась конечной. Морализаторство и тоталитаризм одержали победу над искусством, не приложив к ней ни малейшего усилия. Общество спасено от тлетворного влияния книг советского писателя Н. Не потому, что все снова уверовали в Партию или Бога. Просто информации стало так много, что она забила поры современника металлической пылью. Он читает всё меньше, информация его утомляет. И это главная причина, по которой сегодня можно писать о том, как Иисус нюхает кокаин, а Папа Римский содомирует ребёнка-калеку. Всё это можно потому, что никому не нужно. Никто не заметит – ни цензор, ни простой читатель. Всё это уже не маргинальные идеи. Маргинально само чтение. В итоге, мы свободны, потому что невидимы. Наш червячный пыл незаметен. Общество спасено от наших книг, ведь мы стали рыбами в тишине, прозрачными организмами на безлюдных островах. Пишите на здоровье. Вас не существует.