Идея уникальности каждого человека возникает из пьянства гордыни. Её оптимизм великодушен в достаточной мере, чтобы одаривать ощущением исключительности всякую посредственность. Так возникает толпа пупов, упивающихся иллюзией собственной неповторимости. Меж тем, не только гражданин толпы, но и, в общем-то, каждый из нас – это сумма умов, социальный Франкенштейн, сотканный из лоскутков, похищенных у других, – таких же воров и копиров, которые не более чем ретрансляторы чужого шепота. Сам человек есть шум и голоса. И только некоторые из людей обладают амбицией уловить во всём этом потоке звуков голос своего "Я". Важно искать себя, не превращая, впрочем, такой поиск в исход из социального, который осуществляет шахид индивидуализма. Отшельничество – это скорее дезертирство, нежели повод для хвастовства. Люди нуждаются друг в друге, потому что без Другого как зеркала ты не увидишь собственного отражения.
Да, я хочу возделывать сад своей автономии, но я также получаю удовольствие, сознавая Другого, преломляющегося во мне, и себя, преломляющегося в Другом. Индивидуализм – это не отказ от общества, но отказ затеряться в общности.
Естественная социальность человека предполагает умение включаться в симбиозы сознаний во имя решения тех или иных общих проблем. Чтобы быть готовым к такому симбиозу, необходимо найти себя, быть собой и уметь отличать голос от голосов. Общность, избавленная от социального каннибализма, невозможна без участия в ней осмысленных автономий.