Общество может быть сколь угодно светским, но критиковать религию оно всё ещё опасается: религия – это слишком чувствительная тема. Относиться к ней терпимо полагается если не из уважения к свободе вероисповедания, то хотя бы из правил приличий. И всё бы хорошо, да только закрывая глаза на деструктивную сущность феномена религии, общество легитимирует её «сакральность» и неприкасаемость – то есть, лишь утверждает её власть. Духовные поиски человека монополизируются транснациональным корпорациям по торговле духовностью. При этом, артикуляция религии как угрозы считается маргинальным рефлексом научного сообщества, – частью полемики вокруг разных точек зрения. Тысячелетнее танго общества и религии продолжается, и, подобно вору в законе, Церковь остается частью текущей Нормы.
Речь давно не о том, возник ли человек или был создан – тот факт, что религия продолжает действовать в разнообразии своих ядовитых институтов, обнажает проблему отсутствия в нашей коллективной повседневности критического анализа её исторической роли и последствий.
Когда, на фоне двух миллионов ежегодных смертей от СПИДа, Папа Бенедикт XVI заявляет, что презервативы не защищают от вируса, а, напротив, стимулируют его распространение – проблема всё-таки выходит за рамки простой полемики. Всё это уже становится не о разных точках зрения или свободе вероисповедания, но о когнитивном терроре, который совершают индульгированные мета-институции по отношению к мирному населению.
Вышеупомянутые слова Папы – лишь капля из множества примеров вредоносного религиозного мышления, которое простирается далеко за пределы католической традиции, и исходит из самой сути того, что есть религия, будь это христианство, ислам, иудаизм или любая другая форма культурного помешательства.
За тысячелетия своего бытия человечество обросло культурными опухолями, которые представляют угрозу самому нашему биовиду. На фоне эко-социального кризиса, перенаселения и мировых эпидемий, религиозное порицание средств биологической защиты, а тем более «священнослужителем» уровня Папы, является суицидальным саботажем.
Когда две сотни православных прихожан травятся «святой водой» в российском Иркутске – это не случайность, и не «наговор», а гигиенический произвол. Пока беспомощные попы молят бога о помощи, отравленных спасают врачи и их знания о кишечной палочке.
Чем отличаются священники, предлагающие отпить «святой воды» из грязной лужи, и пастор Джим Джоунс, уговоривший 918 членов «Народного Храма» выпить смесь цианида и валиума, спровоцировав самое массовое самоубийство в истории?
Из века в век наша цивилизация отказывается распознавать в себе источник войны; причину исламских смертников и изнасилованных малолетних католиков – фабрику по производству подавленной сексуальности, воспалённого тестостерона и, как следствие, насилия и регресса.
Публичная религиозность является актом эксгибиционизма. И, тем не менее, она поддерживается многими обществами как знак их духовного качества. Убогими считаются почему-то те, кто предпочитает вере сомнение и познание...
Поскольку духовные поиски человека не нуждаются в социализации, давно пора инициировать процесс общественного превозмогания религии. Всякая религия суть тоталитарная секта. Нужно беспощадно критиковать этого паразита: без угодливой вежливости, без страха потревожить нежные деллириумы; перестать подыгрывать его напускной святости, его пещерным поверьям, его белиберде.