Кровавое лето Брейвика не оставляет места для игры в прятки с реальностью: европейский мультикультурализм находится в состоянии кризиса.
Европа так и не решилась на отказ от фетиша нации. Всякое же национальное государство содержит и культивирует своё традиционное ядро, питающее рецидивы консерватизма: ксенофобию, конфликты «святынями». Между нациями нет и не может быть мира – только воинственный забег племён.
Проблема в том, что мультикультурализм не достаточно радикален, чтобы произвести глобальное содружество разных людей.
1
В 1998-м году социолог Бассам Тиби предложил понятие Leitkultur, означающее «ведущую культуру», в призме которой надлежит преломляться всем прочим, «не ведущим» культурам. В основе такой Leitkultur должны лежать ценности, объединяющие разные народы под куполом «прогрессивного общества».
Но что считать прогрессивным? Нефтяное «миротворчество» американской «демократии»? Слияние и поглощение в рамках «Русского Мира»? Напускную «терпимость» Европы к «дикарям», которые спешат в неё из бывших колоний?
Европейская Leitkultur – это имперское лицемерие: созвездие «титульных наций» Старого Света вынуждено приглашает к интеграции со своим «белым величием» всех тех, кого считает вторым сортом, но не станет говорить об этом вслух, так как Империи нужны дешёвые заморские холопы.
Политкорректность – это репрессия с человеческим лицом, перекошенным от невозможности выражаться в соответствии со своей правдой в отношении нашей общей реальности; затыкание рта в надежде, что молчание сгладит наличные конфликты между различными социальными группами.
Нам нужна «позитивная Leitkultur» (Жижек). Но неолиберализм не способен её выговорить. Европа чтит свои национальные культуры, и закрывает глаза на их воспаляющийся консерватизм. Это не только помогает ему разверзаться, но и подменяет борьбу за гуманизацию общества благородной бесхребетностью, моральным перформансом переодевшегося рабовладельца.
Что предлагает Тиби? Наднациональную идентичность, за которой прячется европейская ностальгия по имперской молодости. Правый ренессанс в Европе – это бастард либерализма, который смеет манифестировать себя политическим эталоном, поддерживая имперские военные интервенции, завершающиеся сочувственными конференциями под шумок геноцида (Сербия, Руанда…).
2
Американское понимание нации отличается от европейского. One Nation США носит не столько этнический, сколько политический характер. По сути, это зонт над суммой культурных начал, объединённых экономической идеологией.
Достигая определённых успехов в области сглаживания культурных различий, неолиберальный капитализм эскалирует различия классовые. Иными словами, всё снова сводится к конфликту в рамках социальной иерархии.
Нью-Йорк как манифест неолиберального «мультикультурализма» является Вавилоном лишь фасадно. Разнообразие людей в подземке сопровождается незримыми заборами между сосуществующими, но разделёнными мирами.
Переход из одного мира в другой можно совершить только посредством классовой джентрификации своего статуса. И хотя экономический фашизм «изящнее» фашизма политического, американское общество пронизывает нищета, озлобленность и одиночество.
Неолиберальный капитализм пытается заткнуть консервативные наития с помощью потребления, которое превращает человека в раба вещей: iPhone отвлекает от Бога™. Но это не значит, что «нужда в боге» исчезает.
Лавина товаров не способна вытеснить ту область сознания, где, при мысли о смерти, у человека возникает потребность в масштабном фантазме. Силясь заполнить пустоту на месте погасшего бога, потребитель ударяется в очередные «духовные поиски», возрождая архаичное иррациональное мышление.
3
В качестве примера «успешного мультикультурализма» часто упоминается Канада. Но её возвышенным разговорам о «надэтнической национальной самоидентификации» и «мультикультурализме как национальной особенности» мешает «квебекский сепаратизм».
Мечтающий об автономии «французский» Квебек пребывает в перманентном историческом конфликте с «британской» Канадой, которая мыслит эту страну федерацией. При этом, оба имперских начала оспариваются изнутри как новыми пришлыми отовсюду, так и коренными народами американского континента.
Корень проблемы – в некрофилии: реакционном культе прошлого и его консервативных этно-национальных магнитах.
4
Зачем конструировать Leitkultur на основе архаичной мозаики наций, если всякая нация – это старый голодный бог в поисках господства? Зачем культивировать традиционные культуры, если они способствуют разобщению на племена?
Разнообразие наций несравнимо беднее разнообразия индивидов, которые смотрят друг на друга с витражей глобального Вавилона. Единственный класс, который выигрывает от стимуляции национального сознания – это правящий класс. Класс власти, разделяющий людей на народы, одержимые «священной запертью». Класс, процветающий за её счёт, и за счёт разделённых.
Альтернативой этому является пост-национальная, общечеловеческая Leitkultur. Её можно разглядеть и в нынешней глобализации, которая, однако, навязывает американское начало, является личиной империализма, и не способствует ни глобальному содружеству, ни исходу из национальных капканов.
Одним из признаков недоразвитости национальной гражданственности является отсутствие радуги идентичностей, которые выражали бы не «американца» или «украинца», а индивида как сложную динамичную структуру, представляющую собой уникальный сплав информации и материальных обстоятельств.
Культ прошлого зовёт современного человека наследовать повадки своих менее развитых предков в иррациональной убеждённости, что расписная свистулька вмещает вселенскую мудрость и способна ответить на вызовы нового времени.
Творение пост-национального человека сопровождают идеалы разнообразия и реализации каждого индивида; стремление к открытым границам и глобальному содружеству под зонтом универсальной Leitkultur. Это предполагает отказ от «священных традиций наших отцов». И распад национальных государств на архипелаги малых автономий в рамках единой демократической Федерации.