Диктатор является личиной отца – родительским тотемом, поклоняясь которому племя ищет защиту и милость, обретает силу, и поддерживает общность.
Сколь бы незыблемым ни казался авторитет тотема, рано или поздно племя устраивает в его честь праздничный эксцесс, в ритуале которого происходит тотемическая трапеза: соплеменники принимают в себя своё божество, пожирая его тотем.
Всё это я к тому, что третий срок Путина обещает быть незабываемым. Избитые полицейские, поваленные металлоискатели и чёрная икра шлемов в реке говна из опрокинутых биотуалетов на Марше миллионов – всё это радует глаз и ласкает воображение.
Трансгрессия драки с режимом принадлежит народному архипелагу, чья разношерстность не помещается в «креативный класс». Ненависть к режиму охватывает всё более широкие слои российского населения, по мере того как полицейские волокут избитых людей в автозаки.
Реакция на протест разоблачает режим, который становится всё более очевидным в своём ошалевшем чудовище. Загоняя народного зверя в угол, он обрекает себя на гильотину.
Другое дело, что сама по себе гильотина не гарантирует революционного успеха. Когда общая цель, – свержение Путина, – будет достигнута, клей, на котором зиждется мятежное единство, выветрится, и народ обнаружит себя в клинче классовых противоречий и интересов.
Какова альтернатива путинскому режиму? Если судить по заявлениям «вождей» оппозиции, то в форме цельной политической программы её нет, и задача – просто поднять народ, и сбросить с его помощью Путина; выдернуть чеку, и посмотреть, куда рванёт эта народная граната.
Ожидать, что, вздёрнув царя, замученные нищетой, репрессиями и консервативным мракобесием люди самоорганизуются в некий прогрессивный проект, и произведут мир свободы, можно разве что по наивности, в трансе славных мистических предвкушений.
Либералы требуют перевыборов, как если Путину, зачистившему политический небосвод от конкурентов, существуют электоральные альтернативы, претендующие на фундаментальную смену общественной парадигмы. Это не мешает оппозиционерам из сытого класса смотреть в будущее с оптимизмом. «Москва – это стопроцентно европейский город, в котором не осталось ничего, прости господи, святого и патриархального», – пишет Андрей Лошак.
Боюсь, без крови тут не обойтись. Как показали примеры Болотной и Occupy Wall Street, ничем, кроме кемпинга в полицейском оцеплении, «ненасильственный протест» кончить не может.
Неизбежность свержения Путина столь же очевидна, как и отсутствие консенсуса в отношении альтернатив его рыночной автократии. Как только накачанная ботоксом голова царя покатится по Красной площади, анархисты, несущие транспарант «У нас есть план», обнаружат, что план есть не только у «нас», но и, например, у фашистов.
Фашизм – это жало, которое выпускает пчела диктатуры перед смертью; важный элемент системы безопасности Кремля. Функция фашистов – запугивать общество насилием. Несмотря на службу царю, они, и сами-то не прочь избавиться от руки на конце поводка, которая мешает им как следует расправить плечи их православной этнической империи.
День опричника близок. Сегодня – лучший, и, в одночасье, самый опасный момент для революции, которая, при наличной конфигурации политических сил, имеет все шансы закончиться гражданской войной и торжеством реакции. В то же время, отказ от восстания усугубит застой и диктатуру. Пути назад нет. Необходимо развивать борьбу за иное завтра.
Пора вводить в историю новую фигуру – низовую революционную организацию, способную предложить проект перехода от старого режима к новому; выразить его в форме конкретной платформы, а не добрых намерений; и предотвратить фашистскую угрозу на пути перемен.