«Почему, призывая к борьбе с патриархатом, вы используете в качестве её символа вагину, а не клитор?».
Претензия этого вопроса понятна: в отличие от вагины, которая культивируется патриархатом в качестве источника удовольствия для мужчины, клитор служит удовольствию женщины, и, таким образом, символизирует её интересы.
Проповедники этого взгляда, очевидно, не учитывают удовольствие, которое может получать женщина при вагинальной стимуляции, или мужчина, который совершает куннилингус... В основе их акцента на клиторе лежит древнеримская мораль, где вопрос власти – это вопрос об активном.
Извлекать эмансипативный символ из противопоставления клитора вагине значит снова утверждать «активное» как идеал, а с ним и патриархальную логику. Вместо того чтобы тонуть в политической семантике гениталий, я предлагаю взглянуть на гермафродита.
Гермафродит существует над водоразделом на мужчин и женщин. В его факте даже биологический пол оказывается условностью. Мы можем подчинять гендер настроению, погоде, или сиюминутному капризу, а можем и вовсе отбросить его, и обрести «человеческое» в единстве всех противоположностей.
Гермафродит знаменует относительность и, в одночасье, цельность всего сущего. Именно гермафродит мог бы стать новым, более точным, эгалитарным символом феминизма и гендерной эмансипации.
Амбивалентная идентичность – это идеальная платформа для артикуляции нового человека: пластичного, меняющегося, ускользающего от дефиниций.