27-го сентября политзаключенные Надежда Толоконникова, Мария Алёхина и Екатерина Самуцевич, приговорённые к двум годам лишения свободы за панк-молебен в Храме Христа Спасителя, предложили номинировать своих адвокатов на Нобелевскую премию Мира. «Многие говорят, что наши адвокаты – не адвокаты вовсе, а политики. И это так. В политическом деле не может быть иначе».
Марк Фейгин, один из адвокатов Pussy Riot, поддерживает эту инициативу:
«Совершенно необязательно, что премию дадут, но номинирование – это само по себе политическое событие. Это определённая реакция на действия власти».
Активисток можно понять. В сложившихся обстоятельствах, медийный градус их истории – вопрос не только тщеславия, но и безопасности. Внимание мира не подарит свободы, но и не позволит продолжить расправу в закрытой избе. Вот только при чём здесь Нобелевская премия Мира и три юриста, строящие на костях проигранного дела свою карьеру «адвокатов Революции»?
Всем всё понятно – Путин виноват. Но он ли принуждал Полозова посещать концерт RHCP в ночь перед очередным заседанием, а потом ныть в зале суда о недостатке времени на подготовку к процессу? Зачем защита спрашивала свидетелей: «Почему благодатная энергия Святого Духа не исцелила ваши моральные страдания?». Это что – конкурс остроумия и сарказма? Кремлевское ли православие велело Волковой уходить от буквы закона в спиритическую болтовню о том, что процессом над Pussy Riot власть «нанесла сокрушительный удар по духовным нормам», и теперь «только серьёзное духовное служение сможет затянуть гниющую рану» в лице «чинов, ушедших от нравственности»? Чем такая риторика отличается от риторики следствия, ссылающегося на церковные законы 12-го века? Всё это я к тому, что процесс, конечно, был несправедлив, но проебали его адвокаты не только поэтому.
Быть может, проигрыш был их собственным панк-молебном, призванным продемонстрировать Кафку российского правосудия? Ну что ж, тогда весь этот юридический акционизм – пример благородной глупости: принести в жертву своих клиентов, чтобы сказать миру то, что ему и так известно: Россия – это пиздец.
Не стоит быть наивными: в действительности «международной общественности» нет никакого дела до далёких теремков. Всякое «Евросоюз обеспокоен…» – это либо геополитические па, либо борьба со страхом жизни: ужасы Востока необходимы западному человеку, чтобы он любил свою золотую клетку, и находил покой в мысли, что у него ещё не всё так плохо, как в каком-нибудь Иране.
Возникает вопрос: если это не поможет освободить Pussy Riot из тюрьмы, зачем их адвокаты апеллируют к Западу, отчего купируют религиозный фактор, сводя всё к одному лишь Путину, и почему ведут себя так, будто уже победили? Ответ, который напрашивается: Фейгин, Полозов и Волкова ведут отдельную игру, которая касается не столько Pussy Riot, сколько Белого протеста.
Политическая фигура «Pussy Riot в тюрьме» выгодна не только Путину, но и лидерам Болотной, чьими адвокатами являются Фейгин, Полозов и Волкова. Используя её, эти лидеры поднимают либеральный Запад на информационный джихад и тем самым разогревают свой протест. Для Запада же такой джихад – ещё одна возможность отвлечь мир от собственных Гуантанамо, и показаться хорошим. Pussy Riot во всей этой истории – всего лишь дрова. Перед нами пример того, как либералы эксплуатируют чужую несвободу и реальных революционеров, сводя всё это до символического, чисто декоративного и дегуманизированного капитала.
Недавно в Нью-Йорке прошла встреча Pussy Riot Defense Team™ со студентами местного юрфака. Побывав на ней, я узнал, что Фейгин выступал 6-го мая со сцены и «просил толпу сесть на асфальт», что Волкову, «возможно, ждёт обыск после её возвращения из США», что «не любой адвокат взялся бы за такое дело». Но я так и не получил вразумительного ответа на вопрос: Что вы здесь делаете, и что будете делать, если с вашими подзащитными произойдёт ЧП, пока их три единственных адвоката торгуют еблом на гастролях за океаном? «Сложно... Не знаю, будем что-то предпринимать...», вздохнул Фейгин. Эта шокирующая растерянность говорит о том, что они даже не думали об этом, и приехали в США с мыслью о чём угодно, но только не о своих подзащитных.
Гастроли прошли успешно. Впоследствии, один из нью-йоркских блогов написал:
«Находясь рядом с этой супер-троицей трудно сдержать восторг, не ощущать харизму и значимость их мессианского статуса для международного юридического сообщества».
Ситуация вокруг Pussy Riot принимает всё более отвратительные формы: Верзилов получает премию Леннона из рук Йоко Оно, балаклавы появляются на NY Fashion Week, а сотни хипстеров выстраиваются в очередь, чтобы услышать, как Хло Севиньи читает выдержки из судьи Сыровой и свечницы Сокологорской. Буквально сегодня я получил приглашение на байк-райдинг в честь Pussy Riot, и уже жду приглашения на чипс-итинг за их свободу. «Chto za hyinya?», спрашивает Заппа.
Есть произведение искусства, есть политическое высказывание, есть медиа-резонанс – всё это в совокупности успех, и вскрывает целый пласт общественных проблематик. Но что за тошнотворный пар вокруг? Что за облако разрастающейся гнили, в которой хохочут опарыши разных цветов?
Энтео – это Верзилов, и наоборот; адвокаты господа бога из Союза православных хоругвеносцев и адвокаты Pussy Riot отражаются друг в друге; есть ещё Мадонна и Бйорк, Amnesty International и движение «Наши»; враги и прихехешники сливаются в единую химеру – тупой, ещё тупее.
Все собрались «по поводу», но стоят уже исключительно за своим. На своём месте, и в своей роли. Здесь никому не стыдно, потому что каждый обладает своим жижековским хомяком – нравственным оправданием, открывающим сезон охоты на звёздную пыль и разрешающим отчаянно выцарапывать своё имя и интересы на медных стенках чужого кишечника.
Как и концерт Мадонны, Нобелевская премия Мира не мешает режиму сажать неугодных. Однако может послужить утешительным призом для сажаемых. Всем захотелось вдруг конфет. Но пахнет всё это уже не шоколадом.