Выбор между Европой и Россией – это выбор между двумя мертвецами. Оба захлёбываются в своём имперском наследии и не справляются с вызовами времени, которое требует от нас расправы над «священными рудиментами» нации, патриотизма, религиозной блажи… Не справляются с ними и США.
Ни один из игроков обсуждаемой нами геополитической лапты не является Прометеем, к чьей сиське можно было бы припасть, чтобы отпить живительного млека перемен по существу – постнациональную, космополитную, секулярную, трансчеловеческую культуру. Напротив – и на Западе, и в России происходит консервативная контрреволюция: всплеск правых настроений – в частности, ксенофобии по отношению к мигрантам и христианского фундаментализма…
Выход из садомазохистского романа с империей, её распад, и распад национального государства являются этапами на пути к глобальному содружеству людей. Европейский текст, в этом смысле, куда более привлекателен, чем российский, хотя и является фасадным.
Россия – это спрут, пожирающий свет. Спрут отрицающий, но сознающий свой неизбежный закат, и потому особенно опасный. Вся эта харча из оскорблённых верующих, путинских байкеров и борцов с «пропагандой гомосексуализма» суть вертеп Судного дня; мистическое государство, разжигающее апокалипсис. Его химеру подчас хочется окружить забором, пригнуться и ждать, пока рыки людей за ним не утихнут, сменившись пением птиц. Распад России обещает избавление от одного из порталов, через которые в мир лезут циклопы, шатуны, левиафаны.
Сказав это, я, впрочем, вынужден признать, что социальных, экономических, и культурных оснований для евроинтеграции у Украины на сегодняшний день нет.
Актуальной задачей является не мастурбация на вхождение в европейскую семью, куда нас никто не приглашал, а развитие культуры, репрограмминг козьего племени, эволюционная мутация, ведущая к преображению.
Вместо этого мы видим отсутствие прогрессивной оппозиции и кучку пещерных националистов, которые не могут жить без России, поскольку Россия — их чёрная муза, единственный фон, на котором они способны видеть себя как народ: народ не «украинцев», а «не москалей».