Современное сострадание возникает вследствие медийного резонанса, и является актом коллективного эксгибиционизма – возможностью продемонстрировать друг другу моральную гениталию. Ни вчерашний теракт в Бейруте (37 трупов), ни 217 убитых террористами слушателей христианской школы в Кении (апрель 2015) не вдохновляли нас писать Je suis Beirut или перекрашивать аватарки в кенийский триколор. Как и 25 тысяч человек, умирающих ежедневно от голода и войны. Это говорит о том, что наша эмпатия является выборочной. Мы сочувствуем скорее из конформизма, нежели из искренне вспыхнувшей боли в сердце. Смерть белых парижан весит для нас больше, чем смерть чёрных кенийцев. Интересен здесь, впрочем, не столько расизм и постановочность нашего сострадания, сколько роман морали и террора. Нравственный сентимент, возникающий в результате убийства белого человека, делает такое убийство политически эффективным. Чем больше цветов у посольства, тем больше причин совершить новый теракт. Наши слёзы – это бомбы; обнажение болевых точек и, в одночасье, приглашение по ним лупить. Об этом следует помнить всякому, кто решает сострадать за компанию.