Мне никогда не устраивали тёмную – насилие осуществлялось открыто. Слабость будто служила приглашением к банкету пиздюлей, и чувствовать в её связи можно было только вину и стыд. Мне выбивали зубы, грабили после школы и загоняли гвозди в лоб. Маме я говорил, что поскользнулся, и упал. Когда группа беспризорников избивала меня в киевском Гидропарке, над моей головой приветливо светило солнце, а вокруг гуляли толпы отдыхающих взрослых. “Помогите!”, – выкрикивал я им в те моменты, когда мой рот не сковывал чужой кулак. Но меня как будто не слышали, и продолжали есть своё моржо. Спустя 15 лет всё оставалось по-прежнему – пока будущий герой батальона “Азов” метелил мою голову ногой, киевляне шли мимо по центру столицы. “Помогите” я уже больше не кричал. Вид равнодушных сограждан стал привычным. Словно в гей-мюзикле, единственным пришедшим мне на помощь человеком оказалась оперная певица.
За избиением последовал сонм голосов: “Сам виноват!”, “Довыёбывался!”, “Мужчина должен уметь постоять за себя”… Выслушав эти советы, я решил, что больше не хочу жить в обществе, где все сначала игнорируют насилие, а потом винят в нём жертву. "Слабак", "трус", "тряпка" – чем выше поднимался мой самолёт, тем меньшими становились эти слова. Однако что делать тем, у кого нет возможности покинуть вольер, оставив позади озлобу квакающих инфузорий? На что вообще может надеяться насекомое человека в борьбе с громадиной общества?
“Власть рассказывает нам свою историю, чтобы с её помощью оправдать себя”, – говорит документалист Джошуа Оппенхаймер. Важно не забывать, что, несмотря на это, у нас есть возможность вмешиваться в эту утверждённую реальность своими историями, рассказывать свою правду. Акция #яНеБоюсьСказати, в этом смысле, удалась: рассказывая истории пережитого насилия, женщины делают его видимым, и возвращают себе контроль над голосами своих судеб.
Примечательно даже не столько количество женщин, переживших сексуальное насилие, сколько вот это “яНеБоюсь”. О каком обществе идёт речь, если жертва должна превозмогать страх, чтобы рассказать о пережитом насилии? Казалось бы, бояться должен насильник, и те, кто решили его не заметить. Однако вместо этого из патриархального террариума доносится шипение стаи гадюк: “Изнасиловали? Нечего было шляться невесть где в короткой юбке! Теперь сиди дома и помалкивай! Зачем всем знать, что ты поизносилась? Кому нужен порченый товар?”.
Под каждой из историй неизбежно возникает какой-нибудь пивной живот, чей газ из семейных трусов сообщает, что “бабы – дуры”, и если кого-то из них и насилуют, то только шлюх, гуляющих без поводка вдали от мужа. Читаешь это, и сразу пахнет кошачьим тапком. Обиженные на “болтливых суфражисток” мужчинки не понимают, что патриархат насилует всех нас – не только женщин, но и вас, сырные пупки. И хотя женщин, конечно, в первую очередь, вот эти все “будь мужчиной”, броски на амбразуру и прочие нормативы консервативной мужественности – всё это продолжение единой парадигмы насилия. Вместо того, чтобы оправдывать его, необходимо очеловечиваться – шаг за шагом превращать своё общество в место, где тебе не нужно постоянно озираться, ожидая, что вломят, присунут, наебут. Какой бы жуткой ни была действительность, по-другому – возможно, и начинается оно, как и всё человеческое, со слова. Прежде, чем новое общество обретёт форму законов и институтов, оно должно родиться в головах. Порядок вещей невозможно превозмочь, не начав о нём говорить. Главное – не бояться говорить.