Based in Sydney, Australia, Foundry is a blog by Rebecca Thao. Her posts explore modern architecture through photos and quotes by influential architects, engineers, and artists.

Удушье розы

По озеру здесь плавают трусы. “Я хочу быть как вон те белые гуси”, – говорит мне Мозэль, будто и не обращая внимания на женщину, которая подтирается ладошкой посреди газона. Спасаясь от её отпрысков, лужайки брызжут оросителями пальм, и вот уже всё засверкало, как горы пиратских сокровищ. “Противно, воняет мочой!”. “Зато смотри как брызжет на цветы, Мозэль! Напоминает взрывы звёзд”. Мозэль в ответ убила паука. “Чувак, я продаю обувь, хочу стать адвокатом и открыть своё модельное агентство для коротышек. Я не очень понимаю про брызги и взрывы, но звездой быть не прочь. Как мне так стать, чтобы красиво?”.

1

История, меж тем, пылает вместе с летом: в прямом эфире фейстайма Эрдоган просит убежища в Германии, получает отказ и подавляет военный переворот. В Ницце всех подавил грузовик. За Статую Свободы сражаются Гитлер и Вагина Дентата. Допинг, однако, обнаруживается исключительно в моче российских футболистов. Узнавая обо всём этом, я воображаю рахат-лукум в мундире тайной полиции, и кремлёвские подземелья, наполненные спортсменами, которые поедают запрещённые путинские плаценты. Апокалипсис по своему поэтичен.

Старик, читавший газету в вагоне метро, откладывает её в сторону, достаёт iPad, и вот уже жарится в какой-то разноцветный эпп про белок. Из его газеты до меня доносятся слова Арундати Рой о восстании Кашмира: “Если решение и существует у этой ужасной и, кажется, бесконечной трагедии, нам следует сохранять ясность мысли, говорить свободно и слушать бесстрашно то, чего мы, быть может, и не хотим слышать. Мы должны найти новое воображение. Это касается каждого, на всех сторонах. Нечто прекрасное возможно. Почему нет? Почему всегда нет?”.

Но можем ли мы “говорить свободно и слушать бесстрашно”? Осталась ли у нас ещё такая возможность? Что толку от Первой поправки, если корпорации вольны ею пренебрегать? Общество творится в социальных сетях, и, следовательно, нам не принадлежит. Конституция, подобно британской королеве, сдулась в брошку. Она декоративна. Действительность определяют terms of use. В итоге, правительство может быть либеральным, а порядки фашистскими. И это очевидное противоречие “свободного рынка” невозможно решить простой сменой сервисов, поскольку сервисы, о которых идёт речь, пронизывают собой всю сплошь наших обществ.

Капитализм оборачивается декадансом. Ни одна из речей о росте и процветании более не убеждает – распад ощущается во всём, в самой ткани первого мира. Этот мир более не возражает зверству, но звереет в унисон со всеми прочими мирами. “Альтернативы – нет! Всё красное ведёт к террору!”. Однако же террор уже повсюду, среди нас. Мы задыхаемся, и жаждем прекратить удушье.

2

В порыве румяных сентиментов бабочка отражается в зеркале и сознаёт свою ничтожность. Всякий раз, когда во мне воспаляется бубон троцкизма, я нюхаю нашатырь академика Померанца: “Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за правое дело. Все превращается в прах – и люди, и системы. Но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело. И благодаря ему, зло на Земле не имеет конца”. Черти мочат чёрного за чёрным, а Стефани из Рабочей Партии пишет мне что-то про необходимость срочно ответить на их произвол бескомпромиссной очередью анти-расистских плакатиков. Не поздно ли, товарищи, ворочаться в гробах? Гражданское общество превратилось в секту заколдованных незнакомцев, которые рыщут по городу и бросаются на невидимых покемонов. Если революция и возможна, то произойдёт она, по всей видимости, в форме мобильного приложения: 300 малинок за каждого убитого копа, кто-то пошэрил Эболу, а полковники народного трибунала зачекинились в Белом доме, – лайк!

Жизнь творится в жанре романтической антиутопии. Заниматься сегодня красотой – это всё равно, что ловить бабочек в Освенциме. И, тем не менее, именно этим я и занимаюсь. Красота – это единственное доступное мне политическое средство. Я не могу избрать иного президента, распустить полицию или покончить с расизмом. Однако я по-прежнему способен на любовь. В моём очарованном взгляде, – том взгляде, которым я смотрю на чёрного человека, – расизм отступает. Я верю, что красота способна сорвать капирот с диких псов, подменить ненависть желанием.

“Я, брат мой, тоже верю в спасительную силу красоты” – говорит Марко. Стоя под пальмой в районе Пиньята, он делает из бумаги на удивление убедительные розы. Кажется, они способны и пахнуть, и умирать. “Я был бездомным и жил в этом парке. Шесть лет лежал на траве и смотрел на цветы, пока не начал их подделывать и продавать. Так и выжил”.

Ванильный Люцифер

Красота модели