1
Её девственность служит мне зеркалом. В её желании отражается моё желание – такое же острое и слепое. Мы не знаем, чего мы хотим. Мы просто голодны в своих мирах, и не можем насытиться плотью, которой вполне себе обходятся лошади и собаки, совы и тараканы.
Надежда обитает между ног. Но секс так и не стал пока ответом – одиночество отказывается покидать моё тело вместе со спермой. Как же ещё угомонить это желание втискиваться в ближнего до тех пор, пока наши сердца не лопнут друг о друга? Где покой? Тени шепчут: “В гробу...”. А она продолжает: “Пизда мучит меня по ночам, как суккуб – я просыпаюсь от оргазмов, и больше не могу уснуть. Всё горит, я горю до утра. Потом приходит Кишон. Вчера он сосал меня час, словно вантуз – старательно, даже отчаянно. Но просто отсосать, просто кончить – мне этого мало. Нужно что-то ещё. Нечто большее, и я не про размер хуя”.
Под воздействием пальцев она взрывается. Бёдра становятся мягкими, и наступает минута покоя. Тишина кажется счастьем. И, кажется, так теперь будет всегда. Но ужас, словно метастазы, всё равно возвращается. Её глаза остаются печальны.
Правда сводится к пошлости – без любви всё хуйня. Друг со мной не согласен: “В жопу любовь. Я, например, ебусь за власть. Кстати, поэтому и в жопу...”.
2
Сексуальность интереснее секса. Понимать это значит быть человеком. Ажиотаж вокруг трения гениталий затмевает очевидность: секс – это всё равно, что город. Его суть не в ширине проспектов, но грёзах, которые их наполняют. Человек, в этом смысле, – безумие. Только безумец живёт воображением. Культура – это лихорадка снов. Что если наше сознание является психическим расстройством какого-то бедного животного? Что если все прочие звери вменяемы, а мы – это сама невменяемость некоей случайной макаки, которая бродит по джунглям с вытаращенными глазами и визирует “гендер”?
Ничто из вышесказанного ни умаляет трения гениталий, но лишь артикулирует нас, как существ, по большей мере, вымышленных, воздушных; этаких бесов, которыми пропитано мясо человеческого зверя. Ну и раз уж мы бесы, то и душа – существует, являясь нагромождением снов, которые простираются далеко за рубежи плоти.
Увы или к счастью, бытие в качестве одной лишь говядины нам недоступно. Стоит выловить рыбу из воды, как она начинает трепыхаться, аплодировать жабрами. Так и человек, который сводит секс к одному трепыханию – рыба. И пусть! Но до чего же слаще быть рыбой в воде, и человеком в грёзах.