Андрей из Донецка. Ему “за тридцать” и большую часть своей жизни он посвятил расширению украинской культуры за пределы шаровар. Мы не общались с тех пор, как я был вынужден покинуть Украину 8 лет назад. Теперь между нами пролегает бездна времени. И, всё же, сердце для того и бьётся, чтобы не остывать, сохраняя в себе все любови и дружбы. Мы рады встрече, и ведём легкомысленный разговор о искусстве. Так до тех пор, пока я не спрашиваю Андрея, мол, “сам-то ты как?”. – Да что тут говорить. У нас в Донецке ничего не осталось, к сожалению. Прожив всю жизнь в бетонных сотах, я мечтал курить шишки на своей веранде, блин. Мы с женой 3 года строили дом, выгнали два этажа в хорошем районе – 10 минут от аэропорта на машине. Все работы закончили, пожили в нём 6 месяцев и всё. Так, знаешь, резко всё началось. Я первые три дня глазам не верил, а когда к нашему дому прилетел один из первых снарядов, и оторвало голову бабке, которая жила по соседству, мы взяли ребёнка, сели в машину и уехали. Я до сих пор не знаю, как звали эту старушку, я её изредка встречал, но когда увидел её без головы, то рыдал так, как не плакал в 6 лет за просмотром Кинг-Конга. В общем, мы забрали только документы и всё. Нам повезло – уехали мы вовремя. Друзья говорят, что от нашего дома ничего не осталось, одна пробитая коробка. В наш район даже бомжи не лезут помародерствовать – неизвестно когда прилетит…
Андрей качает головой в пустоту и закуривает.
– Я как вспоминаю всё это, сразу аж сердце выпрыгивает. Я столько об этом всём думал, но так и не написал ни строчки, не лезу во все эти дискуссии. Вообще не хочу ни с кем, кроме друзей, делиться тем, что пришлось пережить.
– А куда вы уехали?
– Сначала в Киев, где жили у друга, который нас любезно приютил. Мне казалось, что всё это какое-то недоразумение, и что вот-вот всё закончится, но оно только начиналось. Помню, я как-то шёл по Киеву в хуёвом настроении, и меня схватила за руку какая-то тётка, попросила “помочь нашим ребятам на жгутики”. Я ей на это в сердцах выплюнул, мол, “не дам – ваши ребята мне дом разнесли”. Так она мне после этого ещё минут пять кричала в след, что я “ёбаный сепар” и вообще – “убирайся в Россию, ублюдок”. В какой-то момент, я перестал узнавать Киев, в который до этого всегда с удовольствием приезжал. Всё меня там прямо душило. Я выхожу покурить на балкон 1-го сентября, а напротив школа, и там какой-то депутат в окружении солдат сообщает детям, что убивать врага ради родины не страшно. Я это слушал-слушал, и понял, что всё, пора валить…
– Так куда ты в итоге свалил?
– У нашей семьи квартира осталась в Москве, ещё с детства. Куда-куда, а туда мы возвращаться вообще не думали. Все наши родаки были проукраински настроены. Потому мы и поехали сразу в Киев. Но посидев там полгода без работы и вдоволь наслушавшись, что “донецким квартиры не сдаём”, пыл у нас всех поубавился. В общем, теперь мы в Москве. Только мама моя в Украине осталась. У неё родители старенькие, она к ним привязана.
– Сложно было уезжать?
– Мы выезжали на машине через Чернигов. На таможне нас продержали 14 часов, перерыли всю машину, мент у трёхлетнего ребёнка спрашивал, где папа прячет пистолетик, и всё потому, что у нас были донецкие номера. Словом, я не то, чтобы обозлился, но решил, что с Украиной пора заканчивать отношения, как бы хорошо нам ни было в прошлом.
– Нравится в Москве?
– Друг, мне что Донецк, что Москва. Я скис и никуда не хожу. Изредка выберусь на тусовку какую-нибудь, но что-то во мне уже сломалось. И не так радостно. В жизни столько всего прекрасного: такого, что хочется потрогать, послушать, посмотреть и почитать. Я сейчас лучше в лес поеду, чем пойду на предпоказ нового Джармуша.
– Как произошедшее повлияло на твои политические взгляды?
– Я лично знал тех, кто был, как я – аполитичным, но в результате бомбёжек пошёл в ополчение. Никого из них уже нет в живых. Ну а нам с женой было пофиг – ну Майдан, ну ок. В Донецке собирались какие-то орки, гопота, ПТУ – мы иногда мимо них проезжали. Было пофиг. Думалось, поскачут, как в 2004-м, и всё. Но потом к движу начали подключаться люди и более вменяемые, постарше. Знаешь, просто если пару месяцев посидеть под обстрелами, то можно и пойти воевать, даже будучи аполитичным. Меня, как свидетеля той ситуации, это не удивляет. А тут ещё через год за это платить начали. Я никого не осуждаю. Мне жалко и тех, и других. Сам я не политизировался – просто перестал смотреть телевизор. В Украине я чувствую себя кацапом. В России – хохлом. Друзья детства даже подтрунивают над моим акцентом. Я наблюдал за всем этим, и понял, что не хочу занимать сторону – Путин там, Порошенко… без моего ведома эти уебаны решили хуями померяться там, где стоял наш дом, и всё. Можно жизнь за это положить, а можно просто уехать туда, где тебя не бомбят.
– Со многими рассорился?
– Да, увы. Я же работал в арт-центре, мы там мутили новое искусство, все хорошие люди, а потом их начало тупо перемыкать. Один чувак, переехав в Киев, тут же начал рассказывать, что и правильно – всех убить, с лица земли стереть, в Донецке одно было и т.д. Я ему говорю: “чего ж ты тут жил?”. Но это такое. Его можно понять – он себе так точку опоры искал, пытался не выделяться в Киеве, не быть белой птицей. Может, ему было страшно, не знаю. Но мне тогда это больно было слушать.
– Думаешь, не склеить уже Украину?
– Ох, друг, не верю, что склеить. Это Приднестровье на долгие годы. У нас куда ни плюнь все с богом в сердце и хуем во рту. Сам я уже нигде не чувствую себя своим. Мне правда было хорошо в Украине. Но увы и ах. Дело же уже не в “ГРАДах”. Линия раздора пошла по семьям. Вот где реальная война. Я вот ещё о чём часто думаю: неужели и я бы радовался, если бы что-то такое случилось где-нибудь в Ивано-Франковске? Что должно было бы случиться, чтобы я зашёл в Фейсбук и начал писать там: “Охуенно поджарили бандеровцев!”. Это ад, дружище. Дикий, тупой, беспросветный ад. И ведь я был во Львове. Нас там принимали отличные люди. Откуда же лезут все эти выблядки, которые желают сдохнуть всем ватникам?
– Что ты вынес для себя из произошедшего?
– Знаешь, я отчасти благодарен этому опыту. Когда на меня наваливается сплин или просто фиговое настроение, я вспоминаю звук снаряда, который пролетает над головой. Я вспоминаю этот оглушительный свист, и мне сразу становится “ОК”. Любые проблемы, любые ссоры на фоне этого – хуйня. Я раньше и сам любил сраться в Сети. А теперь вот понимаю, что важно не разбрасываться людьми, и если кто-то тебе нравится – говори об этом. Потому что… понимаешь, ты есть, а потом хуяк, и тебя нет. Хочется многое успеть.