Из всех возможных диктатур самой едкой является повседневность: жизнь в инерции повторяющихся действий, маршрутов, лиц, соображений… Всё это образует привычку: автоматическое бытие, которое удобно постольку, поскольку не требует усилий – достаточно попадать в ритм, соблюдать униформу каждого дня, и “всё в порядке”. Порядком становится сам ритм. Всё, что выпадает из ритма, вызывает у автоматизированного им субъекта чувство ускользающей из-под ног почвы. Отсюда – беспокойство, и враждебность ко всему иному, возникающая не из зашоренности или каких-то политических директив, а в качестве естественной реакции на угрозу. Порядок ритма попросту не предполагает других барабанов. Какими бы они ни были, столкновение с ними сулит какофонию. Их смыслы не имеют значения. Само их другое – угроза. В итоге, ничто не способно произвести большего консерватора, чем этот тихий фашизм повседневности – почти незаметный, по-своему даже нежный. Такой фашизм не сводится к правому. Его механика не зависит от политических ориентаций, и способна охватывать собой любую жизнь и любую философию.
Общества – это танцы с бубном разной степени сложности. Создавая культуры, мы производим ритмы, от которых не застрахован ни нацист, ни либерал. Общим знаменателем здесь является сама автоматизация, её транс, связь с чувствами порядка и тревоги, готовность защищать свою инерцию, под какими бы лозунгами она не творилась. Вот почему из борцов за права человека получаются отменные фашисты. Проблема не в их идеалах, которые и правда благородны, а в самом обстоятельстве, что ни один из ритмов, каким бы праведным он ни казался, невозможно натянуть на всю сплошь общества. Рядом всегда найдётся кто-то другой, – кто-то, кто слышит иной барабан, и сбивает тебя с ритма твоих “истин”.
Борьба с фашизмом заключается не столько в устранении конкретных идеологий, сколько в противостоянии всякому ритму, – самой этой жизни в инерции схемы. Средством такого противостояния является отказ от истины, и поисков одной правды на всех – её нет. Ни в чём не стоит убеждаться раз и навсегда. Если в тебе и утвердилось некое соображение, то реализовывать его нужно исключительно на территории собственной жизни. Всякое же вмешательство в Другого содержит риск его принуждения к подобию с тобой. А, значит, к униформе и однообразию, которые и являются основными признаками фашизма.