Биолога Джеймса Уотсона, удостоившегося Нобелевской премии по физиологии и медицине (1962) за со-открытие структуры ДНК, лишили почестей. Причиной этому стали расистские высказывания: учёный усомнился в интеллектуальном равенстве представителей разных рас. Ранее он называл индусов “холопскими”, китайцев “не изобретательными”, а темнокожих – “более похотливыми” и “менее разумными, чем западные люди”. Кроме прочего, Уотсон поддерживал идею генетической инженерии с целью выведения “красивых девушек”, и право матери лишать ребёнка “гена гомосексуальности”, а также намекал, что диспропорция в количестве учёных мужчин и женщин “естественна”. Подобные высказывания относятся к псевдо-научной традиции “расовой биологии”, возмущают научное сообщество, и находят поддержку у “нашего человека”, бросающегося на защиту свободы слова преимущественно в тех случаях, когда она используется для выражения расистских, гомофобских и сексистских сентенций в пику Западу.
“Главное и самое принципиальное в этом вопросе – это право на сомнение! – пишет “интеллигентный атеист” Сергей Калинин. – Свободомыслие не должно попираться политкорректностью”. Аналогичным образом “свободу слова” защищают сторонники Трампа, использующие либеральную риторику для оправдания своего желания называть иммигрантов “грязными мексикашками”. Следует отметить, что учёного лишили почётных званий, а не права на сомнение, и наказали не за свободомыслие, а за злоупотребление своим положением.
Да, учёные – тоже люди. Какие бы ордена не украшали их груди, они, как и все прочие homo sapiens, едят, пердят, обладают предрассудками и не застрахованы от старческого слабоумия. Бывает, им становится скучно, и они развлекаются идеями – шалят мозгами без оглядки на общественные нормы. Такие шалости способны открывать новые горизонты. Однако не всякая шалость научна и что-либо открывает. Как и не всякая возмутительная идея превращает учёного в Джордано Бруно. Простите, но Нобелевская премия не освобождает ученого от необходимости доказывать свои гипотезы с помощью исследований и данных. Способность отвечать за базар – это, собственно, то, что отличает учёного от обыкновенного фантазёра. Сделав ряд заявлений, Уотсон их ничем не обосновал. Потому что научных данных, которые бы доказывали связь IQ и цвета кожи – нет, а данные, что IQ – это несостоятельное, мифическое мерило интеллекта – есть.
Очевидно, что Джеймс Уотсон троллит, и делает это в полном соответствии с культурными кодами белого 90-летнего американского деда. И всё бы хорошо, но мы не в Третьем рейхе, и замерами лобной кости в поисках сверхчеловека наука не занимается. Сегодня у человечества есть куда более насущные задачи – например, поиск вакцины от новой пандемии, которая угрожает унести десятки миллионов человеческих жизней. Вот на что нужно тратить время, мозги и бабло, которого никто не даст лаборатории, ведомой выжившим из ума Нобелевским лауреатом, сделавшим свое великое открытие более 60 лет назад, и сегодня уже ничем, кроме череды одиозных бредов не примечательного.
Проблема не столько в том, что, позволив себе подобные “остроты”, Уотсон нарушил некий моральный кодекс, а в том, что, в отличие от любого другого старика, которого уже бесполезно отучивать от слова “ниггер”, является нобелевским лауреатом – человеком, чьё мнение обладает колоссальным авторитетом. Поэтому не важно, являются ли его “вбросы” простым эпатажем, или он реально так думает – авторитет Уотсона наделяет его слова статусом истин, и таким образом питает предрассудки, дискриминацию и насилие в отношении конкретных социальных групп.
Для того, чтобы утверждать, будто темнокожие люди глупее белых, нужно сделать вид, что ни арабских, ни индийских математиков не существует; закрыть глаза на вклад людей с чёрной кожей в науку, политику, культуру и искусство, но главное – на причины, по которым разные общества развиты неравномерно.
Гены несут отпечаток исторического опыта. Однако этот отпечаток не является ни статичной, ни естественной величиной. Недоразвитой Африку сделал не цвет кожи населяющих её людей, а столетия грабежа и угнетения, оправдываемого идентичным уотсоновскому пренебрежением к людям на основании цвета их кожи. Утверждать, что чёрный недоразвит по природе – это всё равно, что утверждать, что еврей по природе лучше горит в газовой камере.
Раса – это выдумка, социальный конструкт. Пигментация кожи зависит от меланина, пропорция которого является результатом последовательного проживания поколений людей в определённой местности и климате. Никто не скажет вам, насколько тёмной должна быть кожа, чтобы “чёрный” стал чёрным, и на каком оттенке белого “белый” уже не белый. Всё это – культурные, а не биологические феномены. Их иерархическая интерпретация является продуктом колониализма, нуждавшегося в моральном оправдании эксплуатации ни в чём не повинных людей. Эксплуатации, оформившейся в расистскую идеологию “белого превосходства”, ключевую роль в утверждении которой сыграл т.н. “научный” расизм, вдохновлявший инженеров Освенцима, и озвученный Уотсоном.
Добравшись до Африки, “белый человек” впервые увидел обезьян – не тех, что monkey, а тех, что ape: то есть, больших, человекоподобных горилл, – и решил, что живущие рядом “чёрные народы” являются результатом богомерзкого смешения человека и зверя. Подобный полёт фантазии соответствовал своему времени – всё незнакомое тут же становилось персонажем бестиария: монстром, драконом, порождением Сатаны. Внешний облик и культура африканских племён, все эти “дикие” танцы под гром барабанов были слишком иными, и казались европейским христианам чем-то запредельным, нечеловеческим, зверским; чем-то, что требует “окультуривания” – т.е., уподобления в соответствии с европейским пониманием “божественного умысла”. Отсюда – отношение к чёрному, как к одержимому языческой эротикой дикарю, грешнику, полу-животному, которое можно похитить, запрячь в плуг и таким образом “приобщить к цивилизации”.
Мы все являемся продуктами наших обществ и исторических обстоятельств. Многие из нас являются представителями угнетённых народов. Да, насилие оставило в нас шрамы. Но это не даёт никому права полагать нас людьми второго сорта. Утверждая, что наша отсталость от процветавших за нас счёт империй, является не следствием их гнёта, а некоей запечатанной в нас “природной неполноценности”, значит продолжать питать политику угнетения –взгляд, делящий мир на людей и нелюдей, рабов и господ. Сегодня мы говорим решительное “нет” этому взгляду. И наказываем за него куда гуманнее, чем те, кто столетиями оценивал нас через его призму. В конце концов, Уотсону никто не запретил так думать, и такое говорить. Его лишили символических почестей, оставили наедине с его дикостью, продемонстрировав, что для современного мира нет разницы нобелевский авторитет или обыкновенный расист.