Фид залит карамельной слюной по поводу “документалки” “Социальная дилемма”. Вышедший под выборы и снятый под фильм, этот пропагандистский ролик кричит об игле, на которую нас подсадили социальные сети. В их аду мы становимся всё более одинокими и депрессивными. Наши сыновья тупеют и не хотят якшаться с девушками. Наши дочери хотят отрезать себе уши. Алчные корпорации следят за каждым нашим кликом, чтобы продать нас в рабство своим рекламодателям. И всем этим пользуются республиканские популисты и кремлёвские диктаторы.
Как и всякая моральная паника, “Социальная дилемма” переживает не от балды: проблема есть. Однако фильм её не раскрывает. Скорее иллюстрирует собой.
Под не угасающую стоковую музыку говорящие головы убеждают нас, что мы слишком много смотрим на экраны, который они создали, и слишком мало в мир вокруг себя. Это правда. Но ведь и сами эти головы слепы в его отношении: когда заявляют, что следствие является причиной, и в поляризации общества виноваты социальные сети, а не социальное неравенство.
Запугивая либеральных мамок большой датой, русскими ботами, уличными протестами и суицидальными подростками, это троянское кино рассчитывает на неосведомлённость зрителя в отношении заказчиков “Социальной дилеммы”.
Обо всём этом мы и поговорим ниже.
1
Чтобы понять, почему все эти пробудившиеся айтишники на экране говорят то, что они говорят, необходимо знать “калифорнийскую идеологию”. Что она из себя представляет нам объяснили ещё в 90-х: союз “рыночной экономики и свободной хиппятни” с “практически универсальной верой в технологический детерминизм”.
Калифорнийская идеология – это, в сущности, религия Кремниевой долины: либертарианская вера в то, что развитие человечества происходит не через “социальные, политические и правовые структуры власти”, а через “свободный рынок и постоянное развитие новых технологий”. В случае с авторами и героями “Социальной дилеммы”, технологический детерминизм вывернут наизнанку: если для его оптимистов технология – это ключ от всех бед, то для его пессимистов – их причина. Таким образом, ни те, ни другие, не смотрят дальше своего носа, не видят bigger picture, и потому не могут ответить на вопрос: “А в чём проблема?”.
Никто в здравом уме не станет спорить с тем, что социальные сети – это могучие средства коммуникации, оказывающие огромное влияние на наши жизни. И, всё же, они скорее усиливают, нежели производят эффекты порядка вещей. Само это усиление, конечно, можно считать частью процесса производства статуса кво, но это не делает сети его первоисточником.
“Считаем ли мы, что недоверие к элитам – это следствие поисковых результатов Гугла, а не того факта, что американская политическая система не отвечает потребностям большинства населения? Считаем ли мы, что в деградации сообществ и отношений между людьми виноваты алгоритмы, а не то, что капитализм коммерциализировал все сферы нашей жизни, разрушил общественное пространство, и позаботился о том, чтобы наши сообщества были построены по принципу закрытых и обособленных пригородов?” (Пэрис Маркс)
2
Авторы фильма сравнивают социальные сети с наркотиком: когда мы получаем лайки, в наш мозг “стреляет” дофамин – “гормон удовольствия”, участвующий в формировании привязанностей; стимулируя его выработку своими “игровыми механиками”, социальные сети приучают нас проводить в себе больше времени, которое их владельцы продают рекламодателям. Это квази-научное объяснение звучит убедительно, но опускает целый пласт эмпирических данных, которые его опровергают, и является упрощением, как и всё в фильме “Социальная дилемма”.
Во-первых, дофамин не является “гормоном удовольствия” – удовольствие можно получать и без дофамина. Во-вторых, между наличием или отсутствием вознаграждения и способностью человека учиться тому или иному поведению нет корреляции. В-третьих, классический эксперимент показал, что зависимость связана с условиями жизни существа; что пристрастие социальных животных к наркотикам лечится здоровой средой обитания; что оставаясь наедине с собой, в одиночестве своей клетки, мы предпочитаем опиум, о котором тут же забываем, когда рядом возникают любящие люди; “как животные в депрессии, так и люди в состоянии безнадёжности утоляют свою горесть препаратами…”.
Это не означает, что наркотик лишён наркотических свойств, и что сети нас не засасывают. Однако авторы “Социальной дилеммы” переключают внимание с социальных причин этого засоса на наркотик; и видят проблему не в правящем барыге, а в “плохой бизнес-модели”. Все моральные терзания фильма сводятся к призыву толкать свой наркотик “более этично”. Меж тем, реальное освобождение от зависимости требует системной трансформации общества, и освобождения от унизительной нужды обогащать богачей и затыкать свою нищету лайками.
3
“Социальная дилемма” не случайно вышла “под выборы”, и, в политическом смысле, выражает аутичный неолиберальный центризм Демократической партии: осуждая “поляризацию” в лице “правых и левых популистов”, авторы показывают, что жертвой уличных демонстраций становятся обыкновенные белые дети из белого пригорода. При этом, все “критики системы” показаны исключительно в образе скривившихся шизиков: между адептами одиозных теорий о том, что земля плоская, и чёрным парнем, уставшим от системного расизма нет никакой разницы – все они скопом представляют угрозу для типичной американской семьи из гигантского дома, построенного на рабах.
Сталкиваясь с поляризацией, калифорнийская либеруха ведёт себя крайне наивно: дятлоглазые цукерберги на экране привыкли понимать конфликт как проблему, а не естественную часть процесса развития общества, и требуют от общества той же ванильной стерильности, что и в своих сетях; мир заблюреных женских сосков, где все говорят друг другу только не обидные вещи (т.е., молчат), и ведомы единым для всех пониманием правды.
“Политические дебаты – это трата воздуха”, говорят герои фильма, забывая, что демократическое общество тем и отличается от общества тоталитарного, что в нём творится полемика – борьба мыслящих существ, организованных групп и соперничающих классов за гегемонию.
Складывается впечатление, что айтишные белки улетели, и не видят земли за орехом, который выкусили. Их озабоченное паникёрство скатывается в полную эзотерику упившегося пепси-колой геймера: так, например, нам сообщают, что миром уже правят искусственные интеллекты, что мы “практически потеряли контроль над этими системами”, что сила машин “превзошла человеческую природу”, и “человечеству поставлен шах и мат”.
Слушая всё это, белке хочется надавать пощечин, и задать простые вопросы: кому принадлежат помещения с компьютерным богом? Кто владеет розеткой, которая питает его нимб? И почему не обесточивает свою золотую антилопу?
Всё это я к тому, что “Социальная дилемма” – это концерт уволенных задротов, которые хуесосят мир, который сами же создали, потому что ни тогда, ни сейчас не понимают его классовой подноготной, и прямо на наших глазах делают новые карьеры. Вчера они работали в “следящем капитализме” (surveillance capitalism), а сегодня перешли в “ответственный капитализм” (responsible capitalism), откуда обижаются на бывших коллег, которые снюхались с деньгами трампистов.
4
Эти очевидные очевидности можно было бы не говорить, если бы большинство зрителей фильма “Социальная дилемма” знали, что эта “документалка” является полуторачасовой рекламой аналитического центра, за которым стоят большие кремниевые боссы – например, владелец Ebay, олигарх Пьер Омидьяр. Казалось бы, ну и что – мало ли кто что финансирует? Однако присутствие в этой истории борьбы за этичный бизнес и отмену слежки денег Омидьяра – это всё равно, что выступление Трампа с флажком Black Lives Matter – возможно, но не убедительно.
В отличие от других аналогичных корпораций, Ebay сдаёт полиции данные своих пользователей без ордера, по запросу, и активно сотрудничает со спецслужбами. У Ebay есть своя частная полиция по всему миру, которая обеспечивает не только безопасность работы данной корпорации, но также предоставляет свои услуги местным органам власти, отправляя за решетку тысячи людей. При поддержке Омидьяра, правые режимы приходили к власти в Индии и в Украине…
Главный герой фильма, Тристан Харрис, а также целый ряд экспертов в кадре, являются сотрудниками аналитического центра, который стоит за производством “Социальной дилеммы” – это тупо корпоративное видео. Как отмечает журналист Яша Левин, Рене Диреста, предостерегающая в кадре об угрозе манипуляций и фэйк-ньюз, ранее работала на New Knowledge – теневого подрядчика, который занимался… манипуляциями и фэйк-ньюз: например, продвигая нарратив, что недовольство чёрных в США – это не следствие системного расизма, а происки “русских ботов”; например, открывая фэйковые русские аккаунты на Facebook и Twitter, чтобы с них топить за правого фрика, республиканца Роя Мура, и тем самым успешно создавая впечатление, что он “марионетка Кремля”.
В общем, “Социальная дилемма” – это просто вброс в рамках борьбы партийно-корпоративных элит за власть на пороге выборов в США. И относиться к этому постановочному треволнению сознательного айтишника следует соответственно.