Понятие “демократии” давно превратилось в бутоньерку, которой украшают свои пиджаки очень разные политики, безотносительно их демократичности. Ясно, что демократия – это хорошо. И именно поэтому это слово всё чаще доносится из уст расчётливых популистов, творящих режимы, которые не имеют ничего общего с властью демоса (чего только стоит пример Корейской Народно-Демократической Республики?). Их “демократия” – это скорее идентичность, риторический оборот, ширма для чего-угодно, кроме той формы правления, которую подразумевает это понятие. Примером тому служит, в частности, главный мировой проповедник “демократических ценностей” – США, чья избирательная система заявляет в качестве эталона именно такую, формальную демократию.
АЗЫ ДЕМОКРАТИИ
Прежде, чем разбираться в дизайне американских выборов, нужно договориться о терминах, и обозначить смысл понятия демократия:
Демократия – это народовластие: т.е., политическая система, в которой власть принадлежит народу. Решения принимаются коллективно. Все члены общества равно воздействуют на исход процесса посредством участия в голосовании. Основанием его справедливости в демократическом обществе является его принцип: один человек = один голос.
Свобода и равноправие участников общества – это условия демократического самоуправления. Равноправие предполагает верховенство права, а свобода – равенство, без которого невозможна социальная справедливость, выражающаяся в равноучастии людей в процессе демократии.
Этико-философское обоснование демократии даёт гуманизм – поле взглядов, в котором человек и его жизнь являются высшими ценностями. Отсюда – идеалы и принципы демократического общества: защита прав и свобод человека, его выбора, достоинства и личности; возможность публично выражать свои взгляды, создавать политические группы, участвовать в выборах (избирать, выдвигать, выдвигаться), и делать всё это на равне с остальными участниками общества; вместе творить его судьбу, без оглядки на индивидуальные разницы между его членами: пол, расу, этнос, сексуальную ориентацию или достаток людей...
На практике демократия бывает разной: прямой и представительской, реальной и формальной, социалистической и либеральной… Так или иначе, включённость всех участников общества в процесс определения его конфигурации – это сущность демократической формы правления. Если итог голосования зависит не от воли народа – это что угодно, но только не демократия.
ДЕМОКРАТИЯ БЕЗ ДЕМОСА
На выборах в США воля народа выражается через popular vote – голосование, показывающее реальный процент народной поддержки того или иного кандидата в президенты. Это и есть тот самый голос демоса, который и должен быть определяющим в демократическом обществе.
Однако в американской системе, кандидат, собравший наибольшее число голосов избирателей ещё не становится президентом. Именно поэтому Хиллари Клинтон, за которую в 2016-м году проголосовало 65,8 миллионов американцев, проиграла выборы Дональду Трампу, собравшему на три миллиона голосов меньше (62,9), и ставшему президентом. Почему? Потому что голос народа не делает погоды.
“Когда вы голосуете за кандидата в президенты, вы в действительности не голосуете за президента” – archives.gov
Причина этого очевидного противоречия коренится в Electoral College – системе непрямых выборов, при которой президента избирают не люди, а “представители людей” – т.н. коллегия выборщиков. Голос 330 млн. американцев выражают 538 человек. Чтобы стать президентом, кандидат должен первым получить поддержку 270 из них.
КТО ЭТИ ЛЮДИ?
Процедура отбора выборщиков варьируется от штата к штату. В большинстве случаев их отбирают партии – либо на партийном съезде, либо по решению руководства партии в конкретном штате. Зачастую выборщиками становятся лояльные к тому или иному кандидату политики, представители истеблишмента. Например, муж Хиллари Клинтон, или дочка Нэнси Пелоси…
Поскольку в США, de facto, двухпартийная система, ко Дню выборов каждый штат представляет два списка выборщиков – от Демократической и Республиканской партий. Когда избиратель отмечает в бюллетене имя того или иного кандидата в президенты, он в действительности отдаёт свой голос за набор стоящих за ним партийных выборщиков. Они-то и будут избирать президента за избирателя.
В одних штатах голосование выборщиков сопровождается торжественным церемониалом, в других происходит секретно. Предполагается, что выборщики проголосуют правильно – за кандидата, который соответствует воле их штата. Впрочем, федерального закона, который бы их к этому обязывал не существует. Как и прецедентов судебного привлечения выборщика за недобросовестное голосование. Таким образом, дизайн американской избирательной системы позволяет выборщикам действовать произвольно, – вопреки мнению избирателя, – но выражает надежду, что они этого делать не будут.
РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
Число выборщиков от каждого штата равно числу его представителей в Конгрессе США – американском парламенте, который состоит из двух палат: Сената (где заседают по 2 сенатора от каждого штата) и Палаты представителей (где заседают 435 представителей от разных штатов). Число представителей от каждого штата определяется количеством избирательных округов в этом штате. Чем выше население штата, тем больше у него выборщиков.
Так у Вайоминга (население: 580 тыс.) всего 3 голоса на выборах, а у Калифорнии (39 млн.) – аж 55. Однако, вес каждого голоса варьируется от штата к штату: один голос Вайоминга в 3 раза влиятельнее, чем один голос Калифорнии. Смысл такой математики в том, чтобы уравнять политический вес штатов, не дав штатам с большим населением раздавить штаты с меньшим населением. В реальности, однако, это усугубляет неравенство штатов: например, у Орегона и Оклахомы число избирательных голосов одинаково – 7. Но вес их разный: голос Орегона (1.22), а голос Оклахомы (0.89).
ПОБЕДИТЕЛЬ ЗАБИРАЕТ ВСЁ
Каждый штат сам решает, как распорядиться своими голосами. В большинстве штатов все они, – и демократические, и республиканские, – достаются кандидату, который набрал большинство голосов избирателей штата. Если вы голосовали за демократа в Республиканском штате, ваш голос перейдёт республиканцам, традиционно побеждающим в этом штате.
Впрочем, не все штаты имеют предсказуемую партийную принадлежность. Есть колеблющиеся штаты, за которые, собственно, и идёт борьба партий на выборах, но таковые – в меньшинстве. Большинство же штатов имеют свои сложившиеся партийные преференции, коренящиеся в их социо-экономической реальности.
Исследования показывают, что система Electoral College даёт преимущества Республиканской партии. Как же так получилось?
ИСТОРИЧЕСКИЙ КОМПРОМИСС
Вышеописанная избирательная система родом из 18-го века. В то время Америка переживала период своего государственного становления. Каждый штат боролся за собственную политику. Перед отцами-основателями стояла задача соединить штаты (колонии европейских метрополий) в новое независимое государство.
Больших национальный партий, как и развитых средств коммуникации, ещё не существовало. Мышление избирателей было локальным: штатным. Для человека из Джорджии выбирать человека из Нью-Йорка было всё равно, что выбирать человека с Луны. Где Джорджия, а где Нью-Йорк в мире “почтовых голубей”?
Штаты с меньшим населением боялись, что при прямой демократии и федеративном устройстве их голос не будет играть никакой роли на фоне густонаселённых штатов. Не были сторонниками прямой демократии и отцы-основатели, видя в “тёмном народе” угрозу для государства, а не его источник. И предлагали выбирать президента через Конгресс “достойных мужей”.
Противники этой идеи уже тогда отмечали, что президент, избираемый кучкой элит, рискует попасть в зависимость от них. Коллегия выборщиков возникла в 1787-м году как объединяющий компромисс в этом споре – гибридная форма правления между демократией (прямым голосованием народа) и меритократией – “властью достойных” (богатых и белых) через Конгресс.
СКЕЛЕТ В ШКАФУ
Впрочем, глубинной причиной коллегии выборщиков, как и основой США вообще, был колониальный рабовладельческий строй. Почему это так объясняет йельский профессор Ахил Рид Амар – один из пяти наиболее авторитетных специалистов по конституционному праву в США:
“При прямых выборах американский ЮГ был обречён на поражение, поскольку львиную долю его населения составляли рабы, а рабы не имеют права голоса.”
Коллегия выборщиков позволила считать рабов (повышая политический вес штата на выборах), не учитывая при этом их мнения.
“Не удивительно, что первые 9 выборов в истории США побеждала Вирджиния (на тот момент, самый густонаселённый штат с огромной популяцией рабов).”
Победа второго президента США Джона Адамса над Томасом Джефферсоном в 1800-м году стала возможной только благодаря 13 дополнительным голосам, которые обеспечил победителю рабовладельческий строй, являвшийся фундаментом нового американского государства.
ДВУГЛАВЫЙ ЯСТРЕБ
Если в стране есть только одна партия – такую страну называют тоталитарной. То ли дело когда партий “аж” две. Формально, в США существуют и независимые кандидаты, и разные прочие партии, кроме Демократической и Республиканской, но реальный политический вес этого ассортимента такой же, как у ассортимента российской Думы – никакой. Ведь победит “Единая Россия”. Так и в США – ещё с середины 19-го века к власти в этой стране приходят только кандидаты от двух партий. Все прочие “третьи силы” на выборах не покидают пределов штата.
Чем это оборачивается для политического ландшафта страны?
Платформы двух партий обречены, каждая по-своему, скатываться к умеренности и централизму, что делает политическую систему инертной, и защищённой не только от революций, но и сколь-либо смелых реформ. Прорывы возможны на уровне отдельного штата, но изменить что-либо в масштабах страны практически невозможно. Что может показаться идеалом стабильности, если закрыть глаза на то, что её ценой является вечное присутствие в недрах американской политики её расистских скреп. Их стабильное воспроизводство.
Косность такой системы очевидна и на уровне партий: разнообразию политических взглядов ничего не остаётся, кроме как растворяться в Демократах или Республиканцах. При этом, ни один из этих больших “зонтов” не сводится к общей идеологии. Под каждым из них ютятся подчас несовместимые противники – например, неолиберальный милитарист Байден и демократический социалист Сандерс. Противостояние демократического истеблишмента новым идеям ослабляет Демократов перед лицом республиканского дуче.
Если прямая демократия делает каждый штат колеблющимся; стимулирует человека вникать в политические платформы и голосовать, – участвовать в демократии, – то коллегия выборщиков в спайке с бинарным централизмом ведёт к гражданской апатии жителей штатов со сложившейся партийной идентичностью. Это – торжество консерватизма!
Призыв “голосуй!”, а с ним и демократия, скрывает за собой церемониал. И мотивирует в его рамках. Народ в американской “демократии” – это то же самое, что королева в британской “монархии”.
ПРАЙМЕРИЗ
Если в политической системе США и есть место для идеологических полутонов, то не на самих выборах, а на предваряющих их праймериз, где решается вопрос, какой кандидат от каждой из двух партий будет бороться за пост президента.
Правила проведения праймериз не прописаны в Конституции. У каждой партии они свои, и постоянно меняются, в зависимости от штата. Что делает систему ещё более запутанной, и большинству американцев не понятной.
В общих чертах, механизм следующий: избиратели голосуют за набор кандидатов от своих партий. Эти голоса конвертируются в делегатов, которые собираются на общенациональном партийном съезде, и избирают единого кандидата от партии для участия в президентских выборах.
Партийные делегаты от каждого штата привязаны к партийным кандидатам пропорционально голосам, полученным этими кандидатами в конкретном штате. Предполагается, что, отправляясь на общенациональный партийный съезд, эти делегаты будут голосовать именно за того кандидата, к которому они привязаны, и потому сам съезд считается скорее спектаклем – победитель (единый кандидат от партии) к тому моменту уже известен. Впрочем, и в этом случае федерального закона, который бы обязывал делегатов голосовать именно за “своего” кандидата – нет. Они могут пойти в самоволку, перечеркнув таким образом стоящие за ними голоса избирателей. В любом случае, единым кандидатом от партии становится тот, кто набрал больше всего голосов делегатов.
В Демократической партии – 4,765 делегатов. 714 из них (~15%) – это т.н. “суперделегаты” – конгрессмены, губернаторы, бывшие президенты и прочие представители демократического истеблишмента. В отличие от обыкновенных делегатов, они не обязаны уточнять, за кого собираются голосовать на съезде.
В Республиканской партии – 2,472 делегатов. 168 из них – это представители партийных республиканских верхов от каждого штата. По законам партии, они обязаны голосовать за того кандидата, который победил в их штате. В некоторых штатах республиканцы распределяют делегатов пропорционально собранным ими голосам избирателей. Зачастую “победитель забирает всё” – все делегаты от штата привязываются к партийному кандидату-победителю в этом штате.
И демократические, и республиканские делегаты избираются на уровне штата, в соответствии с его законами, и региональными особенностями партий.
Считается, что праймериз – это самый демократичный момент в американской избирательной системе. Мол, если раньше кандидата назначали исключительно партийные боссы, то праймериз – это механизм, передающий эту функцию в руки народа. По этому поводу есть два замечания:
– некоторые штаты не участвуют в праймериз, прибегая к более традиционным внутрипартийным кокусам (они не для народа, а для членов партии);
– в конечном итоге, музыку на праймериз заказывают элиты. Кандидат может и не быть любимчиком народа, и всё равно оказаться выдвинутым партией на выборы, если его поддержит её истеблишмент – в частности, кандидаты, вышедшие из предвыборной гонки. С их поддержкой кандидату-от-истеблишмента переходят их активисты, волонтёры, фандрейзинговые сети, и прочие средства влияния на исход выборов.
КОРПОРАТИВНАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Если избирательные голоса рядовых американцев принадлежат выборщикам из партийных элит, то кому принадлежат сами партийные элиты?
В процессе изощрённой юридической казуистики, Америка пришла к тому, что “корпорации – это люди”. А раз так, то на них распространяются все те же права и свободы, что и на людей. И если Джо, торгующий хот-догом на Бродвее, может поднять кулак, и поддержать всеми силами своих голосовых связок любимого кандидата в президенты, то почему этого не может делать Amazon или Apple?
В 1978-м году Верховный Суд США перечеркнул 70-летний мораторий на вмешательство корпораций в выборы, и постановил, что у них есть право пользоваться Первой поправкой (свобода слова), вкладывая деньги в ряд связанных с выборами инициатив. В 2010-м корпорации получили полную свободу финансового участия в выборах на любом уровне – округа, штата, страны. Это дало им карт-бланш на приобретение карманных политиков.
Финансируя предвыборные кампании и проекты кандидатов, корпорации и стоящие за ними миллиардеры превращают их в своих лоббистов. Именно поэтому 60 миллиардеров вложились в Байдена, когда на горизонте их свободного рыночного счастья замаячил Бэрни Сандерс.
Американская “гибридная демократия” (меритократия) срослась с олигархией, и является империей капитала, вся политическая жизнь которой представляет собой вертикаль, озаглавленная заоблачными богачами, и их интересами.
В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ – СВЕТ?
Опросы общественного мнения показывают, что большинству американцев не нравится сложившаяся избирательная система. В 2013-м году 63% выступало за её отмену (против 29%). Популистский поворот 2016-го года сократил этот разрыв до 45% против 40%. И, тем не менее, вопрос остаётся открытым – если прямое голосование подходит для выборов губернатора, и уже действует в ряде штатов, то почему бы его не сделать демократической нормой для всей страны?
Чтобы отменить коллегию выборщиков 2/3 Конгресса США должны внести поправку в Конституцию, а 38 штатов её одобрить. Либо созвать в 34 штатах конституционное собрание (чего ещё не было в истории). И тот, и другой сценарий маловероятны – малые штаты никогда не согласятся проголосовать за поправку, которая ослабит их власть и шансы повлиять на исход президентских выборов.
Впрочем, имеется теоретический объезд: National Popular Vote Interstate Compact – соглашение, в рамках которого штаты обязывают своих выборщиков отдать свой голос за кандидата, который набрал наибольшее число голосов избирателей в масштабах всей страны. Это предложение уже поддержали 10 штатов, включая Нью-Йорк и Калифорнию (+ округ Колумбия), которые в сумме дают 165 голосов из 270 необходимых. Но есть одно “но”: все эти штаты принадлежат Демократам. Республиканские штаты, в свою очередь, сливать систему, которая подарила им их нынешнего президента в ближайшее время не собираются…
* * *
Борьба за демократию в США продолжается. Но демократии по факту нет. И об этом нужно помнить всякий раз, когда американский “учитель” принимается журить другие страны и народы за их “туземную” недемократичность.