В вагон метро вбегает пучеглазая женщина: «Прекратите! Прошу! Помолчите хоть минуточку!». Вагон молчит. Она кричит. Америка возвращается в норму.
1
Норма, о возвращении в которую трезвонят все розетки Демократической партии, является мантрой, призванной успокаивать плебс. Официальный нарратив следующий: трампизм низвергнут, демократия спасена, все вакцинированы, экономика открывается, жизнь налаживается.
Это то, что всем хочется слышать. Год, проведённый под замком, – в очередном «худшем кризисе нашего времени», – сделал наши уши восприимчивыми к тексту об исходе из кошмара в норму. И раздражённо глохнущими в отношении всякого, кто подвергает сомнению реальность этого исхода. Кошмар продолжается. Мы все это понимаем. И раздражаемся на бузящих смутьянов именно потому, что они подтверждают наши собственные тревоги.
Чтобы канализировать социальное раздражение, сохранив статус-кво, и избежав народных волнений, властям придётся заливать наиболее взрывоопасные группы деньгами, ожесточится в подавлении недовольства, и отвлекать внимание народа от себя и своих внутренних проблем войной с внешними врагами.
Эти враги уже назначены, и активно насаждаются рупорами империи. Поскольку же прямой военный конфликт США с Китаем и Россией маловероятен на этапе становления байденовской администрации, Демократы будут использовать все обозначенные стратегии в разной пропорции, и действовать в режиме Холодной войны. Холодной она будет, впрочем, только для метрополий – покусывания друг друга с помощью прокси-армий на перифериях империй это не отменяет.
2
Утверждение Демократов, что трампизм и его международные изводы являются «глюком» демократии, которым воспользовались популисты, ведущие за собой чудаков вроде QAnon, транслируется властью с той интенсивностью, при которой оно обречено стать общественным мнением. И затушевать состояние общества, его глубинные противоречия, и недовольство, выражением которого стал Трамп.
Виновником «глюка» объявляется внешний враг, на которого власти направляют социальное напряжение масс. Будь то кремлёвские хакеры, взломавшие выборы, или китайцы, создавшие вирус в тайных лабораториях – на помощь привлекается конспирология, уже ставшая главной специей всех политических нарративов.
Следствием этой конспирологической перестрелки является поляризация, кризис доверия, рост ксенофобии, дискриминации, и насилия в отношении тех же азиатов в США. Ничто в политике Байдена не указывает на де-эскалацию. Придя к власти, Демократы принялись закручивать гайки, реставрировать США в роли «мирового полицейского». И de facto питают авторитарные тенденции внутри американского общества, раскаляя не только республиканский, но и собственный электорат.
3
Степень дальнейшей радикализации центра зависит от температуры общества, которое устало, и хочет отвлечься. Это способствует его гипернормализации, при которой навязанное ощущение безальтернативности порядка вещей производит ситуацию, когда все участники общества разыгрывают «нормальную жизнь».
Проблема в том, что такой театр хоть и помогает справиться со стрессом, но не решает проблем, которые его вызывают. Самовнушение не накормит голодный желудок. Чем истовей мы «возвращаемся в норму», тем острее мы переживаем повседневное столкновение с ней, и расхождениями между текстом и жизнью.
Норма, в которую нас возвращает режим, является кошмаром, от которого мы пытаемся сбежать. И сбегаем – в «норму», которой никогда не было, но о которой у нас есть фантомные воспоминания, сотканные из наших иллюзий и пожеланий. Их тёплые сюжеты не имеют ни малейшего отношения к тому, что действительно нормально для порядка вещей, пленниками которого мы являемся. А нормально для него – насилие, бедность, неравенство, эксплуатация… Мы возвращаемся в ситуацию, которой не покидали – в эпоху позднего капитализма и его застоя.
4
Застой, впрочем, не будет прежним, сколько не возвращайся в выдуманное лето обамовского Веймара. Мантра возвращения – анти-исторична. Повернуть время вспять невозможно. Даже деградация не бывает возвращением в то же, и в такое же, абсолютно прежнее состояние, поскольку мир – динамичен, и всякий момент привносит в его динамику новую информацию, меняя обстоятельства, а с ними и всех их участников.
Подтверждением этому служит не заставившая себя долго ждать радикализация политического центра в лице Демократической партии, вернувшейся во власть с ещё менее демократичной политикой.
Обострившаяся цензура в сетях, более жёсткая анти-иммиграционная повестка, призывы доносить властям о неблагонадёжности своих близких; возвращение в кабинеты «ястребов», и растущие бюджеты на правые перевороты, апартеиды и интервенции; эскалация напряжения в международных отношениях – указывают на то, что, вдохнув своих оппонентов слева и справа, американские Демократы собираются Make America Great Again. Только с хэштегом BLM на своих бомбах – используя его, и нейтрализуя стоящие за ним смыслы и социальные требования.
Это – не новая тенденция. Это – неолиберализм. Однако, после выборов 2016-го, Джорджа Флойда, и штурма Капитолия, тенденция эта будет только усиливаться.
5
Современная американская олигархия демонстрирует поддержку инклюзивности и разнообразия, потому, что это – часть нового языка элит, посредством которого правящий класс отличает своих от чужих.
Мы видим обострение левого морализма при одновременном усилении правой политики внутри Демократической партии; левую риторику и правую практику в спайке. Речь о «радужном капитализме», при котором неравенство и классовая эксплуатация затушевываются политикой идентичности и обслуживающей её «новой этикой» – разговорами о правах и свободах без каких-либо изменений в размере минимальной зарплаты.
Демократы пишут большими буквами BLM на асфальте, вместо того, чтобы де-финансировать полицию, которая убивает афроамериканцев; хлопают в ладоши «важным работникам», вместо того, чтобы поднять им зарплаты; наклеивают на лоб флажок с радугой, вместо того, чтобы бороться с бездомностью и насилием в отношении трансгендерных людей; и становятся на колено, которым был задушен Флойд, вместо того, чтобы гарантировать доступ к качественному образованию и здравоохранению… – иными словами, вместо материальных перемен народ получает символические жесты.
Да, это нормально. Но неприемлемо. Поэтому, вернувшись в нормальность, нам по-прежнему предстоит сделать выбор: либо демократия, либо авторитаризм; либо революция, либо война; либо жизнь, либо смерть.