1
Мне нравится как их корёжит. Как исправно срабатывают в них идеологические и классовые рефлексы. С какой явной, безудержной ненавистью они говорят о нас – своих «неправильных» соотечественниках. Какое удовольствие доставляет им их словарь презрения. И эта ненависть, и это презрение давно стали нормой в их обществе. Его однако, не стоит путать с украинским – тем, которое они ненавидят и презирают именно потому, что оно, и его реальный народ, не соответствуют их фантазии о титульной нации.
Мне нравится наблюдать, как они бесятся, сталкиваясь с отличиями во взглядах, оценках и образах жизни. Нравится, как закутывают несправедливость в разного рода оговорки и недомолвки. Нравится, что весь арсенал их аргументов сводится к набору шипений, междометий, оскорблений и глупостей; бесконечным поискам врага, и его агентов. Всякий, кто рассуждает иначе, чем они – известно кто: либо продался, либо идиот (полезный)…
Мне нравится, как из их рассуждающих о демократии ртов не лезет ничего, кроме кляпа в слюне шовинизма. Нравится, как эти душители прав и свобод упиваются травлей ближнего, заявляя себя представителями иных, европейских народов. Народов, которые смотрят на их шерсть с ужасом и отвращением.
А нравится мне в этом то, что это выдаёт их слабость; политическое и моральное банкротство; неизбежный крах их человеконенавистнического проекта.
2
Противопоставляя Европу Мордору, они мнят себя её частью, хотя ничто в их практике не даёт на то оснований. Гуманизм, к которому их ресторанная элита апеллирует в своей апологетике произвола, является лирикой, наброшенной на порыв в чужую сытость, на шопинг и жопинг, под зонтики «белых людей», прочь от «скота» и «скотного двора», в котором эти «гуманисты» не узнают себя.
Это – тайна их ненависти. Они ненавидят нас именно потому, что мы – это они. Не европейцы, а дети совков. Которые, в отличие от них, отказались отказаться от себя, своих родителей, культуры и истории. Люди, чьё достоинство выражается в этом отказе. Люди, не узнающие себя в американцах и французах, но узнающие себя в осколках радуги советских народов. Наше сожительство в этом плацкарте истории породило связи, которые не исчезают просто потому, что кто-то флаг на домике сменил, и начертил полосочки на карте. По нам бегают все наши крови.
Неужели вы думаете, что мы будем стрелять в самих себя? Что слова британцев или американцев, – людей из далёких, чужих миров, – могут нокаутировать нашу эмпатию, отменить региональные исторические отношения между этносами?
Можно по-разному оценивать эти отношения. И желать разного их развития. В том числе прекращения. Однако делаться это должно с пониманием нежности человеческого существа. С уважением к его правде.
Нет, мы отказываемся ненавидеть. Ненависть – это злобная беспомощность. Кто ненавидит – тот уже проиграл. Но и молчать в ответ на ненависть мы не можем.
3
Самое удивительное в наших патриотах – это обида за недостаток патриотизма в тех из нас, кому они плевали в лицо, и для кого их флаг, к огромному сожалению, стал символом невозможности быть собой в своей стране.
Что в этом флаге должно привлекать? Какие права эта тряпка даёт? Где свобода? И зачем без свободы для всех Украина? Какую общность мы можем чувствовать с теми, кто рассказывает нам про то, что мы – оккупанты, и язык наш – собачий?
Нет, ты не можешь рассчитывать на безоговорочную поддержку тех, кого ты либо расчеловечивал, требуя потерпеть твою «положительную дискриминацию», либо помалкивал, пока у тебя на глазах их душили? Закон за законом, улица за улицей, памятник за памятником власть ксенофобов вытирала о нас ноги, делая вид, что ничего не происходит; думая, что мы – глупы, слепы, и не видим, к чему это идёт.
Майдан исключил миллионы нас, и потому не стоит удивляться тому, что теперь исключённые люди не желают сливаться в милитаристском засосе со своими «патриотическими» угнетателями – теми, кто означает для нас удушье.
Те, кто кричали «Чемодан-Вокзал-Россия» не в праве обвинять тех из нас, кто от отчаяния прислушался к этому крику, и кто встречает российский танк цветами. Это – трагедия. Но в этой трагедии виновны, в первую очередь, те, кто отчуждал людей за их особенности и отличия.
Украина стала для нас живодёрней, где злоба душит наши мечты. Где невозможно жить и работать свободно. Говорить то, что думаешь. Где медиа закрывают. Где партии запрещают. Где символы наших семей – вне закона, а насилие – правило.
Что и кого может привлекать в этом чудище, в которое превратили нашу страну олигархи, и их челядь? Во имя чего мы должны брать в руки оружие и умирать за флаг нашего исключения?
Нет, человек и наша жизнь для нас важнее, чем страна. Уж пусть простят. И да, мы видим, что страна для них важнее человека. А раз так, то нам не по пути.
Мы не хотим гибнуть за империи, олигархов, и колониальные элиты, которые толкают нас в окопы, пакуя, меж тем, чемоданы со стикером «Лондон».
4
Когда-то я писал, что Украине нужен Фюрер, чтобы разбудить гражданское общество от беспечного сна над котлетой, испугать своей перспективой, мобилизовать на протест против правого мрака. Так вот я ошибся.
Вместо того, чтобы вынуть голову из кафешки, когда вся эта свистопляска зачиналась; обратить внимание на цвет пены, капающей с губ нашей бело-коричневой интеллигенции, либ и хип пуще спрятались в жир. Адаптировались к окружению и «новой этике» погрома. Освоили умеренную патриотическую лирику с вкраплениями прогрессивностей. И столь же умеренное, выборочное внимание к ежедневной дегуманизации. К жуткому миру украинского ребёнка, которому грозят войной перед весной, и которого травят и ломают в своих многотысячных пабликах национал-садисты, которых «нет», а если есть, то «не так много».
Они против цензуры, НО этим рот заткнуть не помешает. Они за инклюзивность, НО не для ваты. У них есть квир. Пока не наступил Катарсис. НО обещает этот квир площадь Бандеры. Хотя Бандера обещает квиру площадь. С эшафотом.
Боюсь, момент развилки неизбежен. Мы знаем, что они не остановятся, пока не передушат каждого, кто не такой, как они. И потому самое время прекратить этот флирт ножа и горла. Заявить себя, свои этносы и классы, свои языки и гендеры, свою историю и культуру – прямо и без купюр.
5
Цветная и социальная Украина останется невозможной до тех пор, пока власть в нашей стране принадлежит олигархам и их челяди, которая выродилась до циничной беспринципности, и готова продать страну «лучшей» империи.
Мы, – дети наших «совковых» родителей, – отказываемся плевать в их лица, презирать себя и свою историю, проглатывать статус граждан второго сорта, который приберегли для нас ксенофобы Майдана.
Нам не нужна страна-подстилка, ползущая по польскому огороду к итальянскому унитазу. Нам не нужны военные базы империи, которая терроризирует весь мир. Нам не нужна страна «титульной нации».
Мы хотим жить в свободном демократическом обществе, под мирным небом, среди разнообразия людей и голосов, дышать полной грудью, по-своему, и на своих языках, в соответствии с нашим многообразным человеческим составом.
Мы хотим добрососедских отношений со всеми народами мира. И в каждом народе мы видим возможность – если не друга, то партнёра.
В наших интересах – мир на всём постсоветском пространстве. Мир в мире. И нет такой цены, которая была бы слишком высокой за мир.
Химера, рождённая Майданом, не способна реализовать украинское общество в полноте его палитры. Оно в эту коробочку не помещается. Единственный способ остановить распад страны – это демонтаж политического проекта, основанного на этнической нетерпимости, идеологических запретах и рыночном дарвинизме.
Украина будет либо цветной и равной в каждом своём цвете. Либо Украины не будет вообще. И очень скоро.