Говорил с мамой. Жива! Пережила 25 дней российской оккупации. И каждый продолжался вечность. «Каждая минута войны – это рулетка: прилетит – не прилетит; выживешь – не выживешь…».
Чтобы не впадать в отчаяние, мама дробила сутки на череду мелких бытовых задач, которые можно решить, и, галочка за галочкой, продолжаться – жить, вопреки кошмару, не зависая в воронке мыслей и чувств.
Когда не пряталась от обстрелов, стригла сад, делала творог и свечи – читала в их свете книги. А над головой – ракеты, залпы, носится смерть.
«Все делились всем со всеми». Однажды ночью на мамином крыльце возник луч фонаря. «Думала, всё, пришли за мной». К счастью, это была соседка, решившая в одиночку перейти в темноте через открытое поле, чтобы принести моей маме суп, завёрнутый в полотенце.
По улице за окном постоянно ползали железные монстры: танки, БТРы, пушки, – жуткая радуга военной техники, пришедшей убивать наших мам, сестёр, братьев, мужей… – украинцев.
«В погребе атеистов нет». Всё тряслось на земле. Под землей все молились. Мама взяла с собой в погреб соседей и мешок с семейными фотографиями. Собаки дрожали от ужаса, лаяли бесконечно. И только кот оставался невозмутимым.
Курильщики страдали без сигарет, пока кто-то не обнаружил в сене закладки из позапрошлого мира – засушенные дедами табачные растения. От них остались корешки. Заворачивая эти гербарии в газетную бумагу, курильщики скуривали прошлое.
Оккупантов поразило, что в украинском селе у людей есть микроволновки и плазмы. «Вторая армия мира» занялась мародёрством. Тащили всё, вплоть до постельного белья. Похоже, это основной мотиватор российских солдат в Украине. Другого не наблюдалось. «Воевать не хотят».
Маме повезло. В её селе засели не отпетые садисты, а воры – сбежавшие с полей сражений малолетки из нищей российской глубинки. Путин отправил их на убой. В первую очередь, представителей «малых народов».
Слёзы бурятских матерей стоят дешевле русских слёз. Слёзы непризнанных республик не стоят вообще ничего… Функция их сыновей – идти перед сапёром; ложится костьми в автобан для легиона пустоты. Za Пустоту они и исчезают.
Мама подслушивала разговоры оккупантов с жителями села. «Не бойтесь – мы сами боимся», – сказал один из иванушек. «У вас тут хорошо, может и я смогу приехать к вам пожить после войны…».
Это не помешало захватчикам отступать точно так же, как они и наступали – подло. На прощание они подожгли застрявший среди хат БТР смоченными в горючем тряпками, и бросились наутёк. Жители села успели посбрасывать с машины эти тряпки. Заглянули внутрь, а там мины, фугасы…
Остатки разбитой вражеской техники были конфискованы, и по деревне побежал радостный алкан. Ему достался трофейный российский паёк, и он понёс его между хат, как олимпийский огонь, с криком: «Свежайший! Свежайший!».