1
Мальчики с мягкими сердцами. Умеющие любить. Любящие жить. Скребутся в ворота Родины, просят выпустить. Дать подышать чем-то прочим, чем порохом.
«Вы не мужчины! Вы – трусы!».
Мужчина – это пенис цвета хаки. Борода с ножом. Так нам объяснили. Кто не таков, тот будет найден нарядным – за сумкой, в багажнике, в мамином платье.
Глаза дезертиров покажет Катарсис; скажет: «смотрите, да это же баба и гомик». Т.е., лучшее, что есть в мире традиции и порядка с его радостью деторождения в таз под иконой.
Мы любим наших патриотов за их готовность умирать за нас. Но каждому из мальчиков хотелось бы помочь утечь от героической смерти; жить, не став строчкой о долге.
2
Спешу проведать друга, с которым мы раздевались на пароходе – ели колбасы, читали стихи, было лето.
Теперь мой друг с автоматом на аве; глаза-стёклышки, как у дрозда и прицела. Такие сейчас у многих.
«Умереть на священной войне – это честь», – пишет друг мой дрозд. Прочёл. Жду смайлик. Смайлик не приходит. Вместо него стоит точка. Зябкая дырка. Только бы не во лбу, дружище.
А он мне тут же что-то про предателей, про «всех вас, суки, в клетку», и «сожалею, что звал тебя другом».
3
Голод, голод, смерть, и холод. Такова сейчас передовица. Каждодневная ошарашенность – это новая нормальность.
Рожи водят хороводы. Сообщают свои священные правды. И ни c одной не хочется якшаться в камышах.
Говорить пока сложно. Слова – это камни, удушья. Вот разве что можно чирикать из гущи ночного кошмара; напевать без апломба мелодии, сотканные из простых человеческих звуков – всего, что потерялось в танковом лязге, который стал громче, чем каждый, и пахнет мазутом.
Труп на трупе. Бомба в бомбе. Все жуют черноту. Чернота жуёт всех. Отвечает взаимностью.
4
Мир охладел, как губы утопленницы. Мои ладони замёрзли, и она положила их на свои бёдра, говорит: «Давай, воруй моё тепло».
Тут-то мысли, наконец-то, выпорхнули из черепа. В их отсутствие, посреди тупости, навеянной нежностью, я погрузился в ореховый сон, её слова о вельветовой шерсти и мягкости рук.
На мгновение войны не стало. Мир заполнил жар цветов, сухие тени, жёлтый воздух, наша дружба.
Вывод сделан: всё лучшее – просто, а счастье – примитивно. Спасение – в объятиях, вопреки смерти. В кругу родных, друзей, подруг, и всех, у кого ещё тёплые бёдра. И чьи колени светятся из мглы, как маяки.